Радио Судьбы. Дмитрий Сафонов

теще он бы обязательно припомнил салат и котлетки. И посмотрел бы, как ее морда становится из ярко-красной свекольно-фиолетовой. Когда они играли свадьбу, было решено нести расходы пополам. Он честно дал половину денег, а теща, в то время еще не вышедшая на пенсию и работавшая завпроизводством в заводской столовой, пообещала доложить продуктами. И доложила. Как наложила. Салат оливье оказался прокисшим, зато его было много – теща притащила два ведра. Дураку понятно, что нельзя заправлять салат майонезом заранее, иначе он непременно прокиснет. Вот он и прокис. Ну а котлеты… Они были не из мяса. Из чего, он так и не понял, но не из мяса, это точно. Перемолотые кости и жилы. Видимо, мясо досталось директору столовой пополам с директором завода. А заведующей производством – кости и жилы.

      Тарелки с салатом стояли какие-то подозрительно полные. Даже его друзья, успевшие хорошенько набраться еще до того, как свадебный кортеж из одной потрепанной «Волги», двух «жигулей», «москвича» и «запорожца» подъехал к дому, – даже они с веселым ржанием говорили: «Спасибо, не надо!», когда теща предлагала им положить в тарелки салата. Она так и ходила, как дура, с большой ложкой в руке и пыталась каждого насильно накормить кислятиной. И когда Серега – простой малый, привыкший говорить то, что думает, – во всеуслышание заявил, что оливье-то того… немного воняет, вроде как его носки, если не сменить их к концу недели, теща вспыхнула, убежала на кухню, а молодая жена, больно ущипнув новоиспеченного мужа, бросилась ее успокаивать. И сам он тоже поплелся следом. И извинялся за Серегу. А теща, злобно сверкая глазами, выкрикивала: «Чтобы ноги его больше никогда не было в нашем доме!», хотя свадьбу играли не у нее, а у него в доме. Но он согласился. Вот оттуда все и началось. Вот с того момента из него и начали вить веревки и заплетать их в тугую косичку.

      Ну что? Сам виноват. Не стоило разводиться с Танькой, первой женой. Совсем не стоило. «Каждая последующая хуже предыдущей» – это уж точно.

      Он потянулся к магнитоле – сделать чуть погромче. «Машина времени» играла его любимую песню. Про скворца, который спорит с погодой. Он завидовал этому скворцу. Потому что сам никогда не осмеливался спорить. Он даже не осмелился возразить, когда жена выкинула из машины удочки и сеть. «Ты что думаешь, будешь на Оке отсиживаться, пока мы с мамой будем на тебя батрачить?» Черт знает, что она имела в виду под словом «батрачить»… Он никогда не замечал избытка трудолюбия ни у той, ни у другой.

      – Сделай потише! – раздалось с заднего сиденья. – У меня и так голова раскалывается в этой духоте.

      Он посмотрел в зеркало. Теща приложила толстую ладонь ко лбу. Из-под мышки у нее торчали густые рыжие волосы. На волосах дрожали мутные капли пота, падавшие на сиденье всякий раз, когда машину потряхивало на мелких неровностях.

      Он хотел что-то сказать, но не решился. Он перевел взгляд чуть дальше и заметил, что за ними едет огромный бензовоз с оранжевой цистерной. «Странно. От самой Тарусы за нами никого не было. Неужели мы так медленно едем, что даже бензовоз