Паутина противостояния. Вадим Панов

смуглую грудь. В глазах женщины вспыхнула злость.

      – Совсем обнаглели!

      «Сейчас!»

      Лая выхватила из-за пояса Грима пистолет:

      – Ни с места!!

      И надавила на спусковой крючок.

      Заранее наведенный морок скрыл от соседей и грохот холостого выстрела, и визг перепуганной женщины. Грим распахнул едва успевшую закрыться дверь и затолкал мужчину обратно в квартиру. Лая – не менее жестко – женщину.

      – Хотите жить – не вякайте!

      Грим и его пленник уже в гостиной.

      – Что есть?

      – Стулья!

      – Пожалуйста, не надо…

      – Сойдет!

      Грим грубо усадил мужчину на стул и принялся ловко вязать его скотчем.

      – Я отдам деньги…

      – Не трепыхайся и останешься жив. Мы не грабители.

      – Я отдам…

      – Готово!

      – Иди туда, сука!

      Оглушенная выстрелом, еще не пришедшая в себя женщина подчинилась резкому приказу Лаи.

      – Садись!

      Грим так же быстро связал хозяйку квартиры.

      – Готово!

      – У меня тоже!

      Он повернулся. И задрожал.

      От предвкушения. От желания.

      Лая расположилась на скрипучем столе, небрежно скинув на пол скатерть и дешевую, «под бронзу», вазочку. Платье бесстыдно задрано, бедра разведены, манят откровенностью, доступностью. В правой руке – пистолет, а в глазах – пожар. Лая ждет, но не покорно – страстно. Яростная пантера. Запах ее нетерпения дурманит голову.

      Зрители, которым предусмотрительно вставили кляпы, дружно выкатили глаза и замычали.

      – Скорее…

      Опьяненный желанием Грим подошел к столу, без слов – он знал, что сейчас Лая не хочет слышать слов, – расстегнул брюки и грубовато вошел в девушку. Он знал, что сейчас, именно сейчас, она хочет вот так – резко. По ее телу пробежала дрожь.

      – Скорее!

      Мычание зрителей совсем не походило на ритм, но им он и не требовался.

      – Скорее!

      Но Грим не торопился. Расстегнул на девушке платье, обнажив тугие смуглые груди с розовыми сосками, сдавил их, наклонился и поцеловал Лаю в губы.

      – Скорее…

      – Тебе понравилось?

      – Это было… остро.

      – Это значит – да?

      – Да, – поколебавшись, ответил Грим. – Это значит – да.

      – Хорошо! А то я подумала, что ты не расслабился… – Лая беззаботно потянулась, перекатилась к краю кровати и взяла с тумбочки бокал с вином. – Какие у них были рожи!

      Сумасшедшая дура. Любимая. Отмороженная. Похожая на наркотик… Ее безумные выходки распаляли, погружали в какую-то новую, чарующую и пугающую реальность. Жестокие, яркие, сладкие, подлые… Грим никогда не думал, что способен на подобные безрассудства, а вот попробовал и втянулся. И как-то признался себе, что теперь не сможет без Лаи, что мир без нее окажется тусклым. В нем не будет огня, дарующего не тепло, но жар.

      – А эта крашеная сука таращилась так, будто никогда не видела настоящего секса! Ну, ничего, ей полезно!

      Хозяева квартиры освободились через час после ухода парочки.