Хент. Акоп Мелик-Акопян (Раффи)

позвал Сару, и разговор был прерван.

      Несчастная Сара целый день провела в мучительном раздумье. Она, точно пьяная или безумная, не знала, что делала; вместо нужного предмета брала другой, шла не гуда, куда следовало, путалась, ошибалась и часто вздыхала.

      В лихорадочном волнении она думала о Степанике, о своем любимце, который, рано лишившись матери, вырос на ее руках. Теперь ему угрожала опасность. Кому могла она рассказать слышанное от курдианки? Она знала, что это известие могло убить старика-отца. Он не пережил бы этого удара, так как давно уже носил в сердце неизлечимую рану… Между тем и скрывать этого было нельзя, да и опасно. Нужно принять какие-то меры и предупредить ожидаемое несчастье. Но кому открыться?

      Весь день мучилась она и все же ни на что не решилась. Вечером, когда Сара осталась наедине со своим мужем Айрапетом, тот спросил:

      – Сара, ты сегодня какая-то странная; уж не больна ли ты?

      – Голова немного болит, но это пустяки, – ответила она, не желая огорчать мужа сразу.

      – Натри лоб уксусом, поможет.

      – Я уже все пробовала.

      Решившись сообщить мужу сегодняшнее известие, Сара старалась понемногу его подготовить, но не знала, с чего начать, пока он сам не пришел ей на помощь.

      – Сегодня приходила к нам какая-то курдианка… Кто она такая? – спросил он.

      – Это прислуга Хуршид, жены Фаттах-бека.

      – Всегда, когда эта тварь или его люди переступают порог нашего дома, я чую что-то недоброе. Когда, наконец, эти негодяи перестанут ходить к нам?

      – Но все, что мы терпели от них до сих пор, нужно считать милостью бога… – ответила жена загадочным тоном.

      Айрапет побледнел. Заметив это, Сара продолжала:

      – Какое бы несчастье и горе не послал нам господь, мы должны нести его терпеливо…

      Несчастные люди! Во всяком горе находят утешение в боге, приписав все богу, одному только ему всякое страдание, – все то, что переносят в жизни; точно бог создал несчастья.

      – Что такое? – спросил Айрапет с тревогой. – Что случилось?

      Сара передала ему все слышанное от курдианки. Во время рассказа лицо Айрапета все время менялось: на нем появлялись то ужас, то презрение, то свирепый гнев, переходивший в печаль и сожаление…

      – Я давно ожидал этого… – произнес он после минутной растерянности. – Бедный отец, он не вынесет такого горя…

      – И я целый день думала о нем, – оказала Сара. – Он умрет, непременно умрет. Оба задумались.

      – Отец не должен знать об этом, – заговорил наконец Айрапет.

      – Но от братьев нельзя скрыть, – оказала Сара.

      – Я им скажу.

      – В таком случае нечего терять времени. Сегодня же объяви им – каждая минута дорога для нас. Что бы ни решили предпринять, делайте скорее. Как знать, что может случиться завтра.

      Некоторые из братьев были дома, другие еще не возвращались с поля. Айрапет встал, приказав жене ничего не говорить невесткам, пока он посоветуется с братьями. Он позвал тех, которые были дома, и дорогой объявил, что должен сказать им нечто важное, и нужно, чтобы собрались все