Сорок дней Муса-Дага. Франц Верфель

бушующего моря, и вдруг задает вопрос, не имеющий отношения к карте местности:

      – Папа! Ты в самом деле пойдешь на войну?

      Габриэл не замечает, что все еще судорожно сжимает руку сына.

      – Да! Со дня на день жду приказа.

      – А это обязательно?

      – Иначе нельзя, Стефан. Все турецкие офицеры запаса обязаны явиться в свой полк.

      – Мы же не турки. И почему они тебя сразу не призвали?

      – Очевидно, в артиллерии пока нехватка орудий. Когда будут сформированы новые батареи, призовут всех офицеров запаса.

      – А куда они тебя пошлют?

      – Я нахожусь в распоряжении четвертой армии, она дислоцирована в Сирии и Палестине.

      На Габриэла успокоительно действует мысль о том, что он на некоторое время будет командирован в Алеппо, Дамаск или Иерусалим. Может, удастся взять с собой Жюльетту и Стефана. Стефан отгадал, о чем думает отец:

      – А мы, папа?

      – Вот то-то и дело…

      Не дав ему договорить, Стефан страстно просит:

      – О папа, пожалуйста! Оставь нас здесь! Маме тоже очень нравится жить в нашем доме.

      Стефану хочется успокоить отца, заверить его в добрых чувствах матери, ведь она здесь на чужбине. С редкой чуткостью улавливает он борьбу двух миров в жизни своих родителей.

      Но Багратян задумчиво говорит:

      – Самое лучшее было бы попытаться увезти вас через Стамбул в Швейцарию, но, к сожалению, Стамбул сейчас тоже стал театром военных действий…

      Стефан прижимает сжатые кулаки к груди:

      – Нет, не надо в Швейцарию! Оставь нас здесь, папа! Габриэл с изумлением смотрит в умоляющие глаза мальчика. Не странно ли? Ребенок, никогда не видевший отчизну праотцев, наперекор всему с нею связан! То, что живет в самом Габриэле, – привязанность к этой родовой горе Багратянов, Стефан, родившийся в Париже, впитал с кровью, унаследовал не имея собственного эмоционального опыта. Отец обнимает мальчика за плечи, но отвечает:

      – Посмотрим.

      Когда они снова всходят на поверхность Дамладжка, из Йогонолука доносится утренний благовест. Путь в долину отнимает около часа. Им надо поторопиться, чтобы услышать хотя бы вторую половину литургии.

      В Азире немногие встречные приветствуют Багратянов:

      – Доброе утро!

      Жители Азира ходят в йогонолукскую церковь. Туда всего пятнадцать минут ходу. В Азире на улицах возле домов стоят столы, между ними переброшены большие доски. На досках белоснежная масса – коконы шелковичного червя, они выводятся на солнце.

      Габриэл рассказывает Стефану, что прадед мальчика Аветис Багратян был сыном шелковода и свой жизненный путь начал с того, что в ранней юности, в пятнадцать лет, ездил в Багдад закупать шелковичных червей.

      На полпути к Йогонолуку Багратянам попадается старый жандарм Али Назиф. Почтенный заптий11 принадлежит к числу тех десяти турок, которые вот уже сколько лет живут в армянских деревнях в мире и дружбе с населением. Под его

11

Заптий – турецкий жандарм (турецк.).