Мы играли вам на свирели… или Апокриф его сиятельства. Виктор Точинов

Карло. И вновь налицо противоречие: Джузеппе столяр, специалист по работе с деревом, – не логичнее ли ему самому вырезать деревянную куклу и подарить своему другу? Ведь Карло занимался всю жизнь тем, что пел песни, вращая ручку шарманки, – откуда у него столярные навыки?

      Но если рассматривать сказку не просто как сказку, а как апокриф, нестыковка исчезает сама собой: Джузеппе-Иосиф лишь отчим, а настоящий отец у Буратино не так прост – ему сына что из глины вылепить, что из дерева вырезать проблем не составит.

      Кто же в таком случае исполняет роль Богородицы, Девы Марии? Ни одного подходящего женского персонажа в первых главах «Золотого ключика» нет – Карло и Джузеппе не то вдовцы, не то убежденные холостяки…

      Ответ возможен лишь один: сосна. Итальянская сосна – в дальнейшем Толстой покажет, что сосны в Италии ох какие не простые, весьма отличаются от одноименных российских деревьев… И Буратино на протяжении всей сказки сохраняет свою дуалистичную, двойственную деревянно-человеческую природу: как человек, он страдает от холода и голода, но в то же время не тонет в воде и способен послужить топливом для очага. Аналогия с двойственной, бого-человеческой природой Иисуса очевидна…

      Кощунство, говорите? Не мог Толстой вкладывать такой смысл в свою сказку, изображая Богородицу в виде сосны?

      Мог. Доказательства последуют ниже, а покамест замечу одно: кто скажет, что Буратино был зачат порочно, пусть первым кинет в меня сосновое полено.

      Можно березовое. Или ольховое.

      Глава 2. О личности автора

      Но прежде чем мы продолжим дальнейший разбор «Золотого ключика», – перейдем, как говорится, на личности.

      Необходимо ответить на вопрос, относящийся к области этики. Способен ли был Алексей Николаевич Толстой на этакое литературное хулиганство: переложить Новый Завет в шутовской, балаганной интерпретации, отдав роль Иисуса деревянной проказливой кукле с длинным носом?

      Для правильного ответа стоит вспомнить кое-что из предшествующей литературной биографии Толстого. Отличался ли Толстой-литератор твердыми принципами? Едва ли… Активно сотрудничал с белогвардейскими изданиями, затем с эмигрантскими, затем с советскими, – и везде попадал в лад и в такт, везде его творения печатали. Чувства верующих и боязнь их оскорбить? Окружающая обстановка скорее располагала к такому оскорблению: попы на Соловках, в храмах – картофельные склады, в каждом киоске «Союзпечати» – свежие номера журнала «Безбожник» со свежими хлесткими поэмами Иванов Бездомных…

      Но, может быть, все происходящее в стране с религией не нравилось Толстому? Все-таки граф, дворянин, человек из прошлой эпохи…

      Не знаю, не знаю… Графское достоинство не помешало Алексею Николаевичу принять в свое время участие в довольно-таки грубой литературной фальсификации: его сиятельство на пару с историком Щеголевым сочинил подложные «Дневники» Анны Вырубовой, бывшей фрейлины императорского двора. Вырубова, женщина глубоко,