Ответный удар. Йон Колфер

считаю, что нам нужно убраться отсюда, – сказала Элфи. – Немедленно.

      – Нет, – сказал Крут, склонившись над гоблином. – Раз уж пришли, можем забрать Кривца с собой.

      Он схватил гоблина за воротник, чтобы поднять его на ноги. Потом, в своем рапорте, Элфи укажет, что именно с этого момента события приняли непредвиденный оборот. Рутинная, пусть и немного странная, операция за один миг превратилась в кошмар.

      – Не прикасайся ко мне, эльф, – раздался голос.

      Шипящий, гоблинский голос. Голос Кривца.

      Но как это могло быть? Губы генерала не шевелились.

      Крут попятился назад, но мгновенно взял себя в руки.

      – Что здесь происходит?

      Солдатская интуиция гудела, как рассерженная пчела у основания черепа Элфи, предупреждая об опасности.

      – Какая разница, командир? Нам просто следует убраться отсюда и побыстрее.

      Крут задумался.

      – Мне показалось, что голос доносился прямо из его груди.

      – Может быть, он перенес операцию, – сказала Элфи. – Пора уходить.

      Крут наклонился и отбросил полу плаща Кривца в сторону. К груди генерала была привязана металлическая коробка площадью примерно тридцать квадратных сантиметров с небольшим экраном по центру. На экране они увидели нечеткое, расплывчатое изображение лица, и это лицо говорило.

      – А, Джулиус, – сказало лицо голосом Кривца. – У меня не было сомнений, что ты придешь. Знаменитое самомнение майора Крута никогда не позволяет ему остаться в стороне. Очевидная ловушка, и ты сам, по собственной воле, шагнул прямо в нее.

      Голос определенно принадлежал Кривцу, но было что-то необычное в построении фраз, в ритме. Они были слишком утонченными для гоблина. Утонченными и пугающе знакомыми.

      – Ты еще ничего не поняла, капитан Малой? – спросил голос. Он стал изменяться, переходить на более высокий регистр. Он перестал быть гоблинским и мужским.

      «Это говорит женщина, – поняла Элфи. – И я ее знаю».

      Лицо на экране стало отчетливым. Оно было красивым и злобным, глаза сверкали ненавистью. Это было лицо Опал Кобой. Ее голова была забинтована, но узнать ее все равно не составляло труда.

      Элфи быстро заговорила в микрофон шлема:

      – Жеребкинс, ситуация усложнилась. Опал Кобой на свободе. Повторяю, Опал Кобой на свободе. Мы попали в ловушку. Оцепить зону в радиусе пятисот метров и вызвать бригаду медиков-кудесников. Возможны жертвы.

      Лицо на экране расхохоталось, обнажив сверкающие, как жемчужины, белоснежные зубы пикси.

      – Говори сколько хочешь, капитан Малой. Жеребкинс тебя не услышит. Мои приборы заблокировали связь между вами так же просто, как я заблокировала жуков-шпионов и сканеры материи, которые, я не сомневаюсь, вы пытались задействовать. Впрочем, ваш ничтожный кентаврик может вас видеть. Я сохранила его драгоценные линзы.

      Элфи мгновенно навела объектив шлема на зернистое изображение лица Опал. Если Жеребкинс увидит лицо пикси, он поймет, что происходит.

      Кобой