Ксенофоб. Лев Пучков

Три часа глазели, неужто не обратили внимание?

      – А! На улицу. Ну да, в смысле – наружу.

      – Замечательно...

      В начале улицы Мичурина скопипастили осиновую чурку – если приспичит, калитку подпереть, – в конце встали, попробовали замотать ветошью номера. Оказалось, что это довольно трудоемкая затея: проще снять номера и спрятать в багажник. Так и поступили.

      Ну вот, теперь мы кругом преступники, назад дороги нет.

      Заехали на Вторую Московскую, медленно прокатились мимо усадьбы судьи.

      Осмотрелись.

      У ворот стоит черная «Волга» начальника горотдела (товарищ проживает в центре, в трехкомнатной квартире, до особняка пока не дорос). Людей не видно.

      – Вот это – «куча тачек»?

      – Ночью была куча.

      – Ну-ну...

      – Не, серьезно!

      – Понял, понял...

      Встали неподалеку, за усадьбой мэра, прислушались, попробовали разобраться в обстановке.

      Ну и ничего особенного: нормальная похмельно-вельможная улица в теплый майский полдень. Тихо, откуда-то тянет ароматным дымком, в усадьбе судьи негромко играет музыка. Это нормально – если до утра гуляли, теперь до вечера будут дрыхнуть без задних ног. На козырьке мэрской калитки развалился здоровенный наглый котище, рыжий, корноухий, с презрительным прищуром (эммрр... чернь? И кто же вас сюда пустил, оумрр?) – более серьезных средств наблюдения я не заметил.

      – Камеры, говоришь?

      – Вообще, такие люди живут – по идее, должны быть...

      – Ну-ну...

      Московское время: 11.44.

      Ленка сказала, что на Вторую Московскую они подъедут к полудню, так что надо быстренько действовать: время поджимает.

      – Ну что, юнги – за работу.

      – То есть...

      – То есть прикрыли свои бесстыжие физии, схватили причиндалы – и к забору. Один плакат слева от ворот, второй – справа, рядом с калиткой.

      – А...

      – А я на страховке. Обстановка, калитка, все дела... Вопросы?

      – Все понятно.

      – Вперед!

      – Да, босс!!!

      Борман с Ромой натянули маски, взяли плакаты, сумку и резво двинули к судейскому подворью. При этом Борман нервно проблеял гнусавым козлетоном:

      – В-валим всех! Пленных не брать!!!

      – Но-но! Посерьезнее...

      Я сдал назад, встал вровень с воротами судьи и медленно, с натугой выдохнул, стравливая воздух сквозь плотно сжатые губы. Федя так научил – говорит, помогает.

      Пффф...

      Не знаю, может, кому и помогает, а мне – нет.

      Тын-дын... Как мне сейчас неохота выходить из этого уютного и безопасного салона...

      Ребята, открою маленький секрет: я по сути своей «кролик». То есть при любом обострении ситуации мгновенно впадаю в ступор и работаю ручным тормозом. Медленно двигаюсь, медленно говорю, медленно соображаю. Я всеми фибрами души желаю искоренить сие позорное явление, пробую бороться с этим, но...

      За последний миллион лет человечий организм выработал ряд основных стереотипов реакции на опасность: удрать, сразиться, спрятаться. Если первые три