Коварные алмазы Екатерины Великой. Елена Арсеньева

видела. Но этот мальчишка побрился все же зря.

      – Сел и заснул, – продолжал он доверчиво. – Ночь я не спал и до этого тоже, поэтому уснул, а когда проснулся – кругом народу тьма, все с фотоаппаратами. Галдят, входят в этот собор, выходят, и все мимо меня, и буквально каждый, если не каждый, то через одного, бросают около меня монетки. Я когда глаза открыл, подумал, что все еще сплю, столько вокруг меня медяшек валялось. Может, они подумали, что я какая-то местная достопримечательность? Новый Квазимодо?

      Вот тебе и Жан-простак! Да, но зачем он так зализал волосы? Растрепанные пряди шли ему гораздо больше.

      Фанни представила, как он сидит под стеночкой Нотр-Дам: волосы падают на лоб, щеки небриты, под глазами чернота, запекшиеся губы приоткрыты во сне… Жаль, что эти глазищи были закрыты, не то наверняка нашлись бы дамы, которые бросали бы ему не монеты, а купюры, и даже не самые мелкие!

      – Я сначала их сосчитать хотел, эти денежки, а потом со счета сбился, – болтал между тем мальчишка. – Думал пойти в какой-нибудь маркет, чтобы кассирша на бумажки обменяла, здесь небось евро десять или даже двадцать наберется. А потом вспомнил, что я один раз видел такое в России: пришел в магазин какой-то бомж замусоленный, сдал кучу мелочи, которую ему добрые люди подавали, потом пошел и чебурек себе купил на улице, я видел. Что же я, как этот бомж, пойду и куплю чебурек? И не стал сдавать.

      Видел такое в России, он сказал? Он что, из России? Этого только не хватало!

      – Ты русский? – спросила Фанни хрипло.

      – Да, а что? – Он независимо вскинул голову, и стало ясно, что не так уж сильно зализаны у него волосы: несколько прядей упали-таки на лоб, и он их смахнул. – Вы имеете что-то против русских?

      Год назад она к ним вообще никак не относилась, однако с тех самых пор при слове «русский» ее словно колют иголками в нервные сплетения, причем во все сразу! Потому что Лоран был русским.

      Еще один русский на голову Фанни!

      А собственно, почему на голову? Какое ей до него дело? Вообще не слишком ли долго она с ним болтает в разгар рабочего дня? Там, на столике ее ждет целая пачка бумаг. А Фанни, между прочим, сегодня закрывать бистро, а потом еще ехать в пятый аррондисман[1] на рю де Валанс – взять у тетушки Изабо рецепт, чтобы завтра привезти лекарства от ее неумолимого артроза. Надо сказать этому мальчишке «чао» и пойти заняться своими делами. Нет, вообще ничего не нужно говорить, много чести.

      – Тебя как зовут? – спросила Фанни.

      – Роман. Роман Константинов.

      Хорошее имя. Его легко произносить. Она думала, что у всех русских имена и фамилии такие, что язык сломаешь. Например, Ил-ла-ри… нет, не выговорить. Лоран, Лоран.

      – Роман, – повторила она. – Роман, Роман…

      И, пробормотав почему-то bonne journée («удачного дня») вместо более естественного сейчас bonne soirée («удачного вечера»), Фанни поспешно отошла к своему столику и принялась нажимать на кнопки старенького, еще Полю-Валери принадлежавшего калькулятора с незнакомым себе и этой заслуженной машинке ожесточением. Калькулятор тихонечко

1

Arrondissement (фр.) – округ, район.