Тёмный свет. Сны о чём-то большем…. Илья Ашмаев

утварь, мусор, палки, помои и другие продукты человеческой жизнедеятельности стала сочиться под двери и проникать в дома, пришлось подняться с печи даже самым ленивым и безучастным жителям деревни.

      Печальной вереницей потянулись вверх по склону холма груженные нехитрым скарбом телеги, и промокшие насквозь люди то сидели на них понуро, поправляя нависший груз, то брели рядом, держа под уздцы трясущих тяжёлыми гривами лошадей. Только шумливые собаки весело рассекали своими гордыми телами бесконечные потоки воды и лай их придавал этой мрачной картине хоть какие-то признаки не загробной жизни. Они бегали взад и вперёд вдоль тоскливой процессии, надёжно осуществляя свою благородную миссию – мешали сердитым беженцам выталкивать застрявшие повозки из грязного месива.

      На вершине холма стояли стены старого монастырского подворья, местами порушенные временем, местами имевшие следы скудного ремонта. От помещений остались зияющие оконными пустотами, дверными проёмами и провалившимися кровлями жалкие останки. Храм на территории монастыря имел куда более презентабельный вид, поскольку поддерживался местными жителями и проезжими меценатами. Батюшка был человеком мастеровым, многие работы выполнял сам, но и от посильной помощи не отказывался. При этом он сам же изготавливал нехитрые церковные атрибуты и торговал ими в ближайшем городе на рынке.

      Сквозь шум ниспадающей пелены дождя и отзвуки барабанной дроби по дырявым жестяным крышам подворья слышны были крики суетливых крестьян, натужное мычание коров и кудахтанье возмущённых кур. Основное количество нажитого добра свалили под покровом обветшалых строений, сами же люди собрались в храме, где было сухо и тепло. Расположились кто на скамейках, кто прямо на полу, в тесноте, да не в обиде. Тихие пересуды не отличались большим разнообразием и носили чаще вынужденный характер – больше отвлечь себя было нечем. Слышны были редкие молитвы и жалостливые причитания. На бегавших время от времени детишек тут же цыкали, хватали их и стыдили – церковь же! Деревня была небольшая и все вокруг друг друга знали.

      К вечеру собрались последние беженцы. Скромно и с позволения батюшки перекусив, устроились поудобнее, кто как мог, и отошли ко сну.

      В час ночи раздался невообразимый грохот, будто разверзлись небеса и ниспослали на землю проклятие за всю историю человеческих грехов. Сильный удар сотряс всю округу и непонятно было, сошёл ли он с небес или раздался из-под земли. Огромный столб пламени озарил церковный холм, в храме стало светло, как днём, полетели стёкла и витражи, посыпалась штукатурка, что-то зазвенело и рухнуло. Вскочившие в ужасе люди не знали, куда деваться, натыкались друг на друга, падали, поднимались, и снова падали. Дощатый пол ходил ходуном и дрожал под ногами. В церковь ударил разряд молнии, стены ее содрогнулись, но выдержали, внутрь ворвался шквал ветра, превратился в маленький смерч посреди зала, но через несколько мгновений затих и исчез. Вместе с ним стихло