Стервятники. Олег Петров

шевелюры, выскочил в освещенный костром круг, подсел к хозяину, по-городскому поддергивая просторные брезентовые штаны, выпущенные поверх сапог.

      – Слышь, Миня, – нескладность «разночинца» постоянно умиляла Василия Ивановича, собственных детей не имевшего. – А глянь-ка, дружок, вот на это пятнышко. Как думаешь, дефект или чего-то на чертежике затерто?

      Минька внимательно вгляделся в свиток, сдвинув очки на лоб, еще раз поводил по пятнышку лупой. Задумался, потом потянулся к топографической карте.

      – Я вам вот что, Василий Иванович, скажу… – протянул он в раздумье, уставившись в карту, а потом на чертежик. – Тут, конечно, кто его знает… Вроде бы… А может, и просто пятно…

      – Вроде… Может… Чево замычал-то, етить тя в дугу?! – выругался, не сдержавшись, Василий Иванович.

      Минька и ухом не повел, погруженный в изучение чертежа и карты: то сложит рядом рисунки, по руслу Китоя сличая, то вновь пристально вглядывается в кожаный лоскут, то карту перевернет.

      – А посмотрите-ка сюда, Василий Иванович! – вдруг встрепенулся Минька, прижав большим пальцем свиток с чертежом к карте.

      – Чево тут смотреть, грамотей! – усмехнулся Кузнецов с ехидцей. – Карту-то, умник, оборотной стороной держишь, да еще задрал на огонь!

      – Так в этом-то и вся соль, Василий Иванович! На просвет и смотрите! Видите? Нет, вы посмотрите!..

      – Ну-ка, ну-ка, – потянулся Кузнецов, поправляя пенсне. – И что, что?

      – А вот от пятнышка-то оного на чертежике, видите, как речка-то изгибается? И на карте тож так же! И вот на чертеже, скорее всего, это скала изображена, как ориентир, а вот она на карте!..

      Минька торжествующе посмотрел на золотопромышленника. Тот внимательно вгляделся в плохо различимые линии, потом медленно перевел сосредоточенный взгляд на «разночинца».

      – Ты хочешь сказать… этот Демин с умыслом так начертил, в оберег от чужого глаза?

      – Конечно, Василий Иванович! Тогда понимаете, что это за пятно такое?

      – Поначалу черканул переход через Китой, на левый берег…

      – А после замазал, затер! – подхватил Минька, тряся картой. – И нарисовал так, как будто всё – на правом берегу! По правому шагай, по правому ищи! Чужой и не допетрит!

      – Не мельтеши ты перед глазами! – прикрикнул Василий Иванович. – Давай сюда карту и чертеж… Поутру попробуем. Перейдем на тот берег…

      За размышлениями и воспоминаниями незаметно подкатили, погромыхивая на брусчатке, к градоначальственному присутствию – массивному двухэтажному особняку, выбеленному в белое с зеленым, уютно расположившемуся за чугунной, из узорчатых кованых пик, оградой.

      Кузнецов тяжело сошел с возка. Неспешно, щурясь от бьющего прямо в глаза солнца и шумно дыша, двинулся к распахнутой калитке, такой же, как ограда, узорчато-кованой. Аллея, обрамленная густыми кустами акации, прямой лентой гранитной плитки вела к ступеням парадного входа, у которого маячили двое полицейских чинов.

      Кузнецов