На бегу. Любовь Деточкина

понимаешь, какому унижению меня подверг?

      Рональд продолжил всматриваться и обошел вокруг Эдгара.

      – Интересно, – сказал Рональд задумчиво.

      – Ты сейчас же вернешь мои деньги, и если хоть одна душа узнает об этом, я сотворю с тобой такое…

      Дверь распахнулась, в кабинет заглянул молодой черт.

      – Говорят, что в раю умер архангел. Как вам такое, мастер?

      Рональд махнул рукой, черт высунулся из проема и тихо прикрыл за собой дверь.

      – Вот видишь, умер. Сделка честная.

      – Ты издеваешься? Я перед тобой стою.

      – Тебя угнетало бессмертное существование. Я продал тебе возможность умереть. Заметь, выполнил свои условия договора.

      – Но я же не умер!

      – Умер. И оказался здесь. Я не виноват, что Творец не создал никакой иной смерти, кроме этой.

      – Но в моем-то случае ничего не изменилось, я уже был в раю.

      – В твоем случае как раз изменилось, – лукаво улыбнулся Рональд.

      – Что?

      – А ты не заметил?

      Эдгар посмотрел и увидел змеящиеся фиолетово-черные потоки энергии вокруг себя.

      – Приятно отдохнуть, – сказал Рональд и нажал кнопку на столе.

      В дверь вошли два демона.

      – Ты не посмеешь!

      Рональд отвернулся к висевшей над столом картине. Демоны схватили Эдгара и потащили прочь.

      – Вы не имеете права, я пресветлый архангел!

      Дверь закрылась. Еще некоторое время из коридора были слышны перечисления регалий Эдгара.

      Рональд открыл верхний ящик стола, достал пузырек, высыпал на руку капсулы, пересчитал их и убрал обратно. Нажал на телефоне единицу. После долгой череды гудков, комнату заполнил голос.

      – СЛУШАЮ.

      – Осталось семь капсул.

      – КОГДА ЗАКОНЧАТСЯ, ЗАЙДЕШЬ.

      – Можно вопрос?

      – ДА.

      – А почему нельзя даровать им настоящую смерть, конец существования?

      В комнате повисла вязкая тишина. Рональду показалось, что она длится вечно. Он медленно потянулся к кнопке «отбой».

      – ЕСЛИ БЫ Я ЗНАЛ, КАК…

      Рональд застыл, слушая биение коротких гудков.

      Бронза

      Ты сидишь, ноги по щиколотку в воде. Она такая теплая, что почти не ощущается. Вдалеке плавно скользит пароход. Блики солнца отпружинивают от волн. Слышен чей-то звонкий смех. Брызги от разыгравшихся ребятишек попали на твое лицо, и почти сразу же высохли от жаркого солнца. Ты смотришь на кромку горизонта, такую тонкую, практически незаметную в это время дня.

      Скоро солнце опустится ниже, и линия, разделяющая землю и небеса, станет явной и отчетливой, но лишь до прихода ночи, которая поглотит собой это разделение. Ночью все равны. И ангелы, вышедшие покурить на крышу после долгой, утомительной смены хранителей чьей-то жизни. И черти, сбежавшие в парк и радостно уминающие несколько порций мороженого наперегонки. Ночь учит нас принимать все серым, с мягкими, нечеткими очертаниями, не дает разглядеть, где заканчивается собственная рука, протянутая