Судьба такой. Михаил Буканов

с треском был выгнан из благородных рядов ВЛКСМ, в которых пребывал с 1959 года! Таких в горы не берут и в разведку с ними не ходят. Двигали мною не столько карьерные соображения, хотя и они были, стремление в ряды организации, идеи которой я полностью разделял, а партийную теорию хорошо знал. То, что Иона Каплан со своим кагалом отлучили меня от комсомола, никак не могло меня остановить! Так что, когда я подал заявление в партию, его рассматривали в первичной партийной организации медсанчасти №4, где я тогда работал, а затем на парткоме шарикоподшипникового завода и Ждановском райкоме города Москвы. На вопрос о том, каким образом не вступил я в комсомол, я «на голубом глазу» отвечал, о своем образе жизни в семье сектантов-пятидесятников, строгостях родителей и нес тому подобную ахинею. Прошло! Меня все жалели, и в партию кандидатом приняли без помех! Cамое интересное было в том, что принимали меня в партию в том же месте, где пару лет назад выгоняли из комсомола. Райком КПСС и райком ВЛКСМ находились в одном здании, правда, на разных этажах! Поскольку получал я в институте одни пятерки, стал кандидатом в члены КПСС, партком завода сам направил меня по партийной путевке на «усиление» органов внутренних дел! А я и не дергался. Хорошо, когда твои желания и возможности совпадают! Но была и еще одна проблема.

      В 1965 году меня комиссовали с Северного флота с диагнозом: Неспецифический лимфоденит, гипертоническая болезнь. Последним местом моей службы на флоте был сторожевой корабль «Гриф». Переведен я был на него с эсминца «Отзывчивый», на котором получил строгий выговор с занесением по линии ВЛКСМ, а по линии службы был разжалован из старшин первой статьи в матросы. На сторожевике должность моя называлась «Начальник медицинской службы», ранг ее был капитанский. Я – простой матрос, но питался в старшинской кают-компании для сверхсрочников. Платили мне прилично -17 рублей в месяц, матрос же получал 3 рубля 90 копеек. Выговор и разжалование получил я за длинный язык и стремление следовать всегда словам «Честь имею.» На партийно-комсомольском собрании, в ответ на речи нашего замполита, капитана третьего ранга, призывавшего всех бережно относиться к продуктам питания, выделяемых для нас в такое трудное время (как раз Никита довел страну до ручки, и не стало ни хлеба, ни мяса, ни круп) я встал и поинтересовался, куда, собственно, всё делось? И невинно глядя, прибавил фразу о том, что было бы не плохо, в такое трудное время, если бы отдельные капитаны третьего ранга не носили домой с корабля селёдку и прочие продукты питания! На замполита стоило в это время посмотреть! Я думал, что его хватит удар! Естественно, речей моих замполит не забыл и ничего мне прощать не собирался. Коммунист настоящий! Никаких там «Если кто ударит тебя по правой щеке, подставь ему левую.» «Если враг не сдается, его уничтожают!» – эта заповедь была ему ближе! Как-то я пришел из увольнения и принес по просьбе друга бутылку водяры.