Шелест ветра перемен. Ирина Ярич

и он рухнул. На правом боку у него была сильно содрана кожа, и открытая рана уже начала гноиться.

      – Ой, ты бедненький, кто ж тебя так поранил? – сочувственно покачала головой Благуша.

      Она взяла лосёнка на руки, хотя он и пытался вырваться, но боль, и, видимо, голод совсем лишили его сил.

      – Мал, да тяжёл, – промолвила Благуша и понесла найдёныша домой, а Ягодка за ней и всё норовила погладить жёсткую шерстку лосёнка.

      Мирослава у землянки увидела их.

      – Вот нашли, – радостно прокричала Ягодка.

      – Мама, вы поддержите его, – попросила Благуша свекровь, – а я пойду сделаю ромашковый настой. А ты, Ягодка напои лосёнка молоком.

      Мирослава с нежданной ношей присела на пенёк.

      К вечеру лосёнок лежал на сене в хлеву, для него специально отгородили закуток, чтобы его никто из живности не зашиб. Раненный его бок Благуша обвязала льняной тряпицей, предварительно промыв рану ромашковым настоем и смазала целебной мазью.

      Когда вернулся Собимысл часть рыбы, принесённой Жданом, уже пеклась на углях, распространяя вкусные ароматы, а остальная пошла на уху, которая булькала и от неё исходили аппетитные запахи, всего этого Полосатка не в силах вынести, ей невмоготу усидеть в уголке под лавкой, даже возле любимых своих котят, и она вышагивала вокруг, принюхивалась и так смотрела на людей, тёрлась о ноги и просяще мяукала, словно говорила, когда же вы мне дадите полакомиться рыбкой. Конечно же, её угостили хвостиками и плавниками.

      Собимысл принёс кроме куницы три диких утки. Ягодка радостно его встретила. Добычу деда рассматривала с интересом и грустью, гладила их серо-коричневатые пёстрые перья, подняла печальное личико, с укоризной посмотрела на небо, где громоздились кучевые облака огромными клубами, что же, мол, не упрятали птичек?

      – Дедуля, отчего же они за тучи не схоронились?

      – Внученька, уткам тако высоко не подняться.

      – Отчего клубятся? – недовольно кивнула Ягодка на облака.

      – Тако се дым из очага Рода – родителя всего живого и сущего, а также владыке туч.

      – Ак дым? Тогда почему из него бывает дождь, а из нашего дыма – никогда?

      – Ягодка, родимая, что же ты сравниваешь! То дым особый, богом сотворённый, он несёт влагу, чтобы напоить Мать-сыру-землю.

      Ягодка вздохнула, но, вспомнив о лосёнке, стала живо рассказывать о нём отцу и деду, а Ждан поведал об озере, о болоте и людях, что видел.

      – Да, надобно разузнать. Если люди добрые, то чем смогём, тем помогём, – сказал Собимысл.

      Дружная, работящая семья, ставшая изгоем на родине обживает лес. Опасности они избежали, но разве будущее их безмятежно. Удастся ли им уйти от непримиримости и гнева инакомыслящих? Для них мир перевернулся, и они попытались от него убежать. Но не соприкасаться с этим, теперь чуждым для них миром, невозможно. Видимо, огорчений и печалей им