Что-то пошло не так. Мария Латарцева

греха подальше. Вчера ночью они сообщили, что пересекли границу. Говорить сейчас с родными не хотелось, но телефон, будто заведённая пластинка, звонил и звонил, не умолкая. А, может, это вовсе и не Наталья, может, звонят из военкомата, беспокоятся, прибыл ли на место? Он пытается вынуть из-под себя затёкшую руку, но тщетно.

      – Ты чего трубку не берешь? – сердито спрашивает подросток.

      – А-а, так ведь он не может, – догадывается старший, помогая Богдану освободить руку. – Удивительное дело, однако: шестерых – всмятку, а этому хоть бы что – ни единой царапины!

      Телефон наконец замолкает. "Наверное, батарея разрядилась," – отмечает он равнодушно.

      – Повезло тебе, мужик, ох, повезло… Видать, в рубашке родился. Или дела на земле оставил… недоделанные…

      Со стороны дороги слышится пронзительный визг тормозов, и через мгновение, лихо развернувшись на сто восемьдесят градусов, возле них останавливается старая "копейка". Из нее выныривает широкоплечий молодой человек.

      – Ну, чё там, дядь Лёш? Подорвались, ссуки? Сколько было? Все готовы?

      Обескураженно присвистывая, мужчина быстро обходит догорающий "минивэн".

      – Да… Врачам здесь делать нечего… Так, я команду пришлю, хорошо? Транспорт, опять же, надо, чтобы увезти… Ребята решат, куда их пристроить, да и документы какие, возможно, сохранились… Нужно посмотреть… Тут минутой дела не обойтись, а мне некогда сейчас, дядя Лёша, у меня Надежда рожает! – с гордостью произносит приехавший и только сейчас замечает Богдана.

      От изумления он резко сбавляет ход, в раздумье чешет затылок и, смачно сплюнув себе под ноги, удивлённо пялит глаза:

      – Ни фига себе! Оттуда?

      К нему тут же подскакивает обрадованный подросток.

      – Так мы тебе чего звонили, Гриша? По этому поводу и звонили! Живой он, представляешь, совсем живой! Шестерых на мелкие куски, как игрушек пластмассовых, порвало, а этому – хоть бы хны! Дядя Лёша говорит – в рубашке родился, а, по-моему, так просто повезло! Ты его, Гриша, сдай, кому надо! Да так сдай, чтобы по полной получил, чтобы почувствовал, мразь, куда попал, чтобы не лез больше…

      – Ну-ну, Санек, зачем так грозно? – успокаивает мальчонку Григорий. – Сдам, не беспокойся. Я вот чё думаю, дядя Лёша, я счас его домой свезу, прикрою где-нибудь на время, а со своими делами управлюсь, тогда и его определю. Мне сейчас доктора привезти нужно – Надежда рожает, первенец у нас, без помощи не обойтись… Она там ждёт… Ну чё, парниша, пойдем?

      – Так не может он идти, Гришенька, в том-то и дело, что не может идти. И не говорит ничего…

      Старший мужчина подходит к Богдану вплотную и, наклонившись к его уху, громко кричит:

      – Мужик, ты как, идти можешь? Ну вот, молчит, наверное, не слышит. Может, и впрямь глухонемой?

      – Ага, говорить не говорит, а телефон в кармане! – возмущается Саня.