Челленджер. Ян Росс

кричит он. – Раз, два, три!

      И он снова летит. И от этой незамысловатой игры становится как-то по-особому солнечно и тепло на душе. Это мне, мне, в последние годы повадившемуся выбираться из дома преимущественно после наступления сумерек и прожигавшему ночи на давно опостылевших альтернативных вечеринках. На этом ристалище лицемерия, псевдоконтркультуры и показного веселья, маскирующего душевную пустоту, безысходность и заурядный разврат. Где каждый, подспудно ощущая всю мерзость этого мясокомбината, пытается поскорее обдолбаться всё возрастающими дозами наркотиков, чтобы не выпасть из ритма и храбро скалить зубы в ответ на такие же фальшивые улыбки окружающих.

      – Ещё, мама, ещё! – кричит Алекс. – Раз, два, три!

      И я, давно отвыкший от дневного света, неожиданно остро и полно ощущаю каждое мгновение, каждую мельчайшую деталь. Хочется целиком раствориться в этой игре, в этой улице, деревьях, растущих вдоль тротуара, и в тёплом ветре, полном сладких запахов позднего цветения. Алекс заражает нас своим весельем. Мы смеёмся, как дети, и я тону в Ириных глазах, которые светятся настоящим чистым счастьем.

      Продолжая держаться за руки, мы подходим к стойке продажи билетов.

      – Здрасьте! – обращаюсь я к освободившейся девушке.

      – Добро пожаловать! – она поднимает глаза, и, кажется, наше настроение передаётся ей. – Хотите сделать семейный абонемент?

      Мы с Ирой переглядываемся.

      – Вы вместе? – решает уточнить она. – Это ваш ребёнок?

      – Да, в каком-то смысле, – я делаю уклончивый жест. – Это моя подруга, а это её сын.

      – Прекрасно. Пожалуйста, он вам поможет, – скрыв игривый смешок, она кивает Ире на парня за соседней кассой, который тут же начинает что-то бодренько втирать на тему скидок для детей и их родителей.

      Я делаю поползновение переиграть весь этот расклад, но Ира, смерив взглядом не в меру прыткую девицу, даёт понять, что разберётся сама.

      – Почему бы вам не взять студенческий абонемент? – тем временем стрекочет молодая кассирша. – Представляете, это даже дешевле, чем обычный билет!

      Я не возражаю, видимо, образ вечного студента прилип ко мне намертво.

      – Пожалуйста, вашу карточку.

      – Вы знаете… я оставил её в библиотеке.

      – Ничего страшного.

      Оформляя бланки, она то и дело кокетливо улыбается, но я не поддаюсь на провокации. Ира уже расплатилась и пристально наблюдает за нами со стороны. Наконец заполнение бумажек окончено, абонемент заботливо вложен в рекламный буклет, и мы направляемся к входу.

      – Ох, Илья-Илья! – усмехается Ира, качая головой и потешно хмуря брови.

      – А что? Я, кажется, вёл себя вполне прилично…

      – О да, буквально монахиня-молчальница, скромна и недоступна. Само воплощение целомудрия.

* * *

      Экспонатом, безраздельно поглотившим внимание Алекса, оказалась немецкая подлодка, захваченная в ходе Второй