В России жить не запретишь. Сергей Донской

и тараканов. Эти существа разговаривали на чеченском языке, расхаживали с автоматами наперевес, глядели на Алису, как на свою законную добычу, и прятали ухмылки под густой растительностью, покрывающей их лица. Она находилась в горах. В самопровозглашенной республике Ичкерия. Расстояние отсюда до Москвы измерялось не сотнями километров и даже не тысячами. Миллионы световых лет пролегали между двумя этими точками земного шара. А у Алисы не было машины времени, чтобы перенестись обратно. И землянка, в которую чеченцы проводили девушку, перемигиваясь, пересмеиваясь, норовя залезть ей под юбку, напоминала могилу. Слишком большую могилу для маленькой, одинокой, напуганной жертвы. Склеп, провонявший грязными ногами будущих убийц Алисы. Она осторожно втянула воздух ноздрями и подумала, что собственный запах ей тоже не слишком нравится. Как много отдала бы она за возможность очутиться дома, в своей ванной комнате, омываемая струями душа, окутанная ароматом шампуня… Вдали от этих простых благ цивилизации Алиса мгновенно превратилась в неопрятную замарашку, волосы которой торчали как пакля, а ногти на руках очерчивала траурная кайма. Ничего удивительного. Если городскую девушку всю ночь напролет гнать бегом через заросли, по всяким косогорам да лощинам, не позволяя перевести дыхания, то она неизбежно утратит лоск, которым привыкла гордиться. После подобного путешествия ей, этой несчастной девушке, просто необходимо привести себя в порядок. То, что такой возможности не было, окончательно добивало Алису. У нее отобрали сумочку, в которой хранились так необходимые каждой женщине вещи, а когда ранним утром, на подходе к лагерю она попросила вернуть ей хотя бы щетку для волос, один из конвоиров дружелюбно сказал ей:

      – И так сгодишься. У нас тут даже горная козочка – красавица. А уж ты… – Не договорив, он чмокнул губами и закатил глаза под лоб, как припадочный, который вот-вот начнет пускать пену изо рта.

      – Но мне необходимо причесаться! – воскликнула Алиса, чувствуя, что находится на грани истерики. – Я не могу ходить с такими космами на голове.

      – Какие космы, зачем? – удивился второй конвоир, совсем юный паренек, похожий на пастушка из какой-нибудь доброй детской сказки. – Очень хороший прическа, очень красивый.

      – Это прическа? – крикнула Алиса. – Это?

      Она, чуть не плача, принялась ерошить свои и без того спутанные волосы, пытаясь вытрясти из них сосновые иголки, клочья паутины и всякий лесной мусор, но слезы застыли в ее глазах замороженными капельками, когда она услышала:

      – Еще раз заорешь, я тебе прикладом все зубы выбью. – Это произнес первый конвоир, с физиономией немолодого Бельмондо, ни разу в жизни не побывавшего в бане или парикмахерской и к тому же начисто лишенного знаменитого французского шарма.

      – А волосы все равно лучше сбрить, – рассудительно заметил юный пастушок, усевшийся на корточки так, чтобы можно было беспрепятственно заглядывать под юбку заложницы. – Тогда вошки не заведутся.

      – Во… вошки? – Руки Алисы упали плетьми.

      – Ага, –