Полцарства. Ольга Покровская

Она привыкла опознавать кузена в толпе чутьём – по солнечному концентрату силы, скрытому за его элегантной, отчасти хрупкой внешностью. Но теперь, столкнувшись лоб в лоб, едва узнала. Зеленовато-карие, густые, как щавелевый суп, глаза Болека выключенно упёрлись в её лицо. Нет мерцающего волшебства – глухое болото. Пустым был голос, произнёсший приветствие. Даже щека, которой коснулась губами Софья, показалась ей пластиковой. Всё это значило – нет надежды. Не выручит, не сотворит чудо, не спасёт.

      С упавшим сердцем Софья сама выловила на конвейере его обёрнутый плёнкой щегольской чемодан. Односложно переговариваясь, взяли такси и молча приехали в гостиницу. Вопреки вчерашней телефонной договоренности, заселять раньше двух отказались. Разрешили только оставить багаж.

      Остановившись у дверей отеля, Болек оглядел улицу – какая сторона света примет его? Подумал и укрылся от ветра, подняв воротник пальто. Город, в котором вырос, затекал в сердце сырой бензинной взвесью, гулом, необъяснимым страданием. Как будто что-то бесценное, что Болек оставил здесь, украли, пока он отсутствовал.

      – Пойдём погуляем! – сказала Софья, встревоженно погладив его по рукаву. – Хоть после самолёта подышишь!

      Однако Болек не пожелал гулять. Пройдясь по улице метров двадцать, он потянул тугую дверь кофейни. Солнечный угол с диванчиком был свободен. Именно здесь ему захотелось убить оставшиеся до заселения часы.

      Никогда ещё на Софьиной памяти её кузен не выглядел таким утомлённым, если не сказать подавленным. С тревогой она наблюдала, как он смотрит на светлеющую в прогале домов набережную, а затем грустно объясняет официантке, принёсшей минералку, что вода в пластиковой бутылке не годится – нужна в стекле.

      – Но ведь чай мы всё равно завариваем из пластика! – отчаянно проговорила девушка.

      Болек улыбнулся без сил:

      – Да. Вы правы. Оставьте… – и, подняв бутылочку высоко над стаканом, устроил маленький водопад. Звон воды по дну и стенкам бокала и подожжённые солнцем брызги немного встряхнули его. Последние капли Болек плеснул на ладонь и промокнул лоб.

      – Соня, прости меня! – сказал он. – Давай с самого начала: что у тебя стряслось?

      – Нет! Это ты прости! – горячо отозвалась Софья. – Я тебя нагрузила жалобами, сбила с планов! Даже не хочу об этом говорить! Если будет необходимо – обращусь к тебе, но пока – нет. Давай лучше о делах!

      Болек вздохнул:

      – О делах… Нет, о делах не будем. Если не хочешь о себе, расскажи хотя бы о семье. Как там Саня? Всё в своей поликлинике?

      Софья заволновалась, почувствовав, как к щекам приливает румянец. За последние два года Болек несколько раз бывал в Москве, но всегда отклонял её приглашения в гости. Много лет он не видел Асю и Саню, а Серафиму и вовсе ни разу. Да что там не видел, – даже не спрашивал! Скрепя сердце Софья признала его право не обременять себя дальними родственниками. И теперь вдруг – «расскажи о семье»! Конечно, надо было поддержать