Грехи и мифы Патриарших прудов. Татьяна Степанова

большой палец. – Во! Сила. Вся Москва там. Билеты из рук рвут. А только и разговоров было – сколько спектаклей успеют сыграть при аншлаге, прежде чем какие-нибудь завалятся оскорбленные в чувствах с дубьем и свиной головой на блюде. Но нет, терпят «День опричника» и то, что публика валом валит. Терпят сквозь зубы, потому что сверху окрик был громкий. Писателя Сорокина выжили из страны, а пьесу его Ленком поставил. Давно я такого не видела – таких лиц в зале… Сейчас, куда ни придешь в театр, все словно из-под палки играют. Смеяться не хочется, словно разучились. Вообще как все быстро деградирует! Это уже в глаза бросается. А тут над всей этой мертвечиной словно свежим ветерком повеяло. Надолго ли? Я даже, возможно, второй раз схожу, хочешь со мной?

      – Мне Ло не хочется одну вечером оставлять, – сказала Регина.

      – Как она?

      – Ты каждый день меня об этом спрашиваешь. Все так же.

      – А психотерапевт что говорит?

      – Никакого прогресса.

      – Как же никакого – она в первые дни вообще ничего не помнила! Ни отца не узнавала, ни брата с сестрой.

      – Меня она узнала. Но я ведь позже приехала. Ее уже из реанимации в палату перевели.

      – Дочь всегда мать узнает. – Сусанна положила свою руку на руку Регины. – А если гипноз попробовать?

      – Психотерапевт в гипноз не верит. Гипноз, говорит, это просто внушение. А что Ло внушать, если она ничего не помнит и до сих пор за все эти три года так и не вспомнила, что произошло?

      – Даже не верится, – сказала Сусанна.

      – Амнезия, – вздохнула Регина.

      – Но она же вспомнила свое детство, университет. Она же не сошла с ума!

      – Это меня и утешает.

      – А Гаврик с Гретой?

      – Они пытаются, как могут. Пытаются помочь ей. Но они просто парень и девчонка – младшие. Что они могут, когда у такой знаменитости, как этот наш доктор-псих, руки опускаются?

      – Это только в книжках психотерапевт может помочь вспомнить. Все это ерунда, вымысел, – Сусанна махнула рукой. – Я вот думаю порой о Ло, бедняжке – может, это и к лучшему, а?

      – Что она потеряла память?

      Сусанна глянула на Регину. На ее лице появилось странное выражение – сочувствие, жадный интерес и печаль.

      – Я вот много чего помню, – сказала она. – И что, я счастливее от этого? Дорого бы дала за то, чтобы кое-что напрочь забыть. И ты тоже, наверное.

      Регина кивнула. Да, ты права моя подруга… Память – это такая штука…

      – Конечно, хотелось бы нам всем знать, что случилось три года назад, – продолжала Сусанна. – Но если это в принципе невозможно, то зачем столько сил тратить? И дочь твою эти постоянные просьбы вспомнить лишь травмируют. А так… Не лучше ли все это вообще оставить? Ну, чтобы быльем поросло. Вон, твой бывший… твой Платон – он уже отступился, он вроде как и забил на все это.

      – Он занят Феодорой. Сам на себя стал не похож, – заметила Регина.

      – Жена – молодуха. Видела его тут в ресторане с ней. Он что, бронзатом