Закон сильной женщины. Галина Романова

же сказал, что она не первый раз из дома сбежала, разве нет?

      – Не первый. Но она убегала не потому, что боялась мужа, а чтобы не поколотить его.

      – Чего-чего?

      Они уже вышли на улицу. Накрапывал дождь, противный, мелкий, с ледяным ветерком. Но Огарев этого, кажется, и не заметил. Встал возле машины, уставился на Воронова, как на дурачка.

      – Я тебя правильно понял: муж ее боялся, а не она мужа?

      – Так точно, товарищ полковник.

      Сказал и поежился. В отличие от Огарева, он противную влагу сразу ощутил на макушке, на лице, на шее. И мгновенно продрог. Он почему-то и по ночам теперь мерз, хотя спал под двумя одеялами. Но холодно было, неуютно.

      – Она мастер спорта по каким-то восточным единоборствам. Мужа своего может запросто уложить на лопатки, вот и убегала от соблазна. И в ту ночь, месяц назад, сбежала. Обычно сидела во дворе, но там все ее любимые места оказались заняты. И она пошла по городу.

      – В тапках? – Полковник взялся за ручку дверцы.

      – Так точно.

      – И следы от домашних тапок были обнаружены рядом с местом убийства?

      – Так точно, товарищ полковник.

      – А размер ноги?

      – Совпадает, товарищ полковник.

      – Но она все отрицает?

      – Так точно, товарищ полковник!

      Огарев не сразу так стал полковником. Начинал лейтенантом после училища. На оперативной работе провел не год и не два. И ход мыслей Воронова вдруг стал ему очевиден. И сомнения, из-за которых тот не делился с ним целый месяц, тоже вдруг стали понятны.

      – Ты считаешь, что она на берегу стала свидетелем жестокого убийства, попыталась вмешаться, и он ее отключил? Тогда получается, портрет, который нам всучили психологи, неверен? И наш убийца физически крепок?

      – Я сразу так предполагал, товарищ полковник. Не могли хорошенькие девушки клевать на физическое уродство. Думаю, он крепок и достаточно хорош собой. И как-то он их снимает. Чем-то заманивает.

      – Значит, по-твоему, Богданова вмешалась, он ее отключил, но убивать не стал, – задумчиво повторил полковник.

      Швырнул папку на заднее сиденье, влез сам. Поднял глаза на Воронова, послушно мокнущего рядом с машиной.

      – Почему он ее не убил, капитан?

      – Не знаю, – пожал плечами Воронов. Не сдержался, добавил ядовито: – Я же не психолог!

      – Ты не язви, не язви, – с пониманием улыбнулся Огарев. – Ладно, есть над чем подумать. А в Питер тебе зачем, я не понял?

      – Я снова говорил с пацанами, которые обнаружили Богданову. Выяснилась одна интересная деталь, – с азартом начал Воронов.

      То, что Огарев не отмахнулся от него, а слово в слово повторил его версию, обнадеживало.

      – Какая деталь? – полковник потянул дверцу автомобиля на себя.

      Все, время вышло.

      – Под левой лопаткой они нашли золотую монету. Или кулон, они точно не могут сказать. Один из них увез эту вещицу в Питер. Его туда родители спровадили, от дурной компании подальше.

      – Обнаружили! Под левой лопаткой! – фыркнул