Сеть Индры. Сеть Индры, Мистерия о Геракле, рассказы, стихи. Максим Александров

ещё стырить? Вдруг ещё чего-нибудь понадобится. А то ведь новый замок врежет, как пить дать врежет. И записочку придётся оставить, а то ведь сразу милицию вызовет, скандала не оберёшься.

      Уже только дома, укладывая вещи, Фира обнаружила, что в сумище лежит маленький свёрточек, который оказался совершенно суперским старинным шелковым платком – большущей расшитой разноцветным щёлком картиной с Буддой, птицей-соколом и страховидными ифритами. (Сама Фира, правда, ифритов никогда не видела, но всегда их вот так примерно себе и представляла). И так как Фира была легкомысленной особой, она тут же решила, что фиг его Ипочке вернёт. Она сделает для него рамочку, или… короче, она придумает, что она с ним сделает и как это будет классно. И она, свернув, снова сунула его в карман сумищи.

      Фрагмент 10

      – Дороги – нити тончайшей пряжи, это сеть. Она неуловима, но нет никого, кто бы ни попал в неё, – сказала синяя черепаха, – разве эти тропы не тропы времени? Они сжимаются всё туже, ячейки всё меньше. Не пора ли вытаскивать невод?

      – Погадаем на твоём панцире, сестрица, – усмехнулся тигр. – Разве время подобно сети? Оно подобно обвалу. Стоило сказать слово и эхо обрушило горы. Что нам остаётся? Слушать отзвуки.

      – Ты сам виноват в этом, – сказал голубоглазый конь, – ты вечно лезешь в людские дела, и открыл им слишком многое. Но разве мы не хранители? Разве время властно и над нами?

      – Время подобно волнам, – прошептал древний дракон, и надолго замолчал, прикрыв свой единственный глаз, то ли задумался, то ли оцепенел. – Они вернулись, но они совсем другие.

      Текст 11

      Приковылял одноногий старик.

      Ходил, глядел птичьим взглядом.

      Хлопнула сама собой крышка от погреба.

      Зашумело дождём.

      Пришёл поп.

      – Зверь родился, доподлинно известно, – сказал.

      Ухало, гремело.

      – Понаехали чёрные, сила адова, из Масоха да Фувала, и главный у них – Гоги. Чую, последние времена настают, – запугивал.

      – Времена, они всегда последние, – сказала Синяя Дама, – не мелите вздор, Джордж.

      На крыше сарая мёртвый ворон.

      Фира жила в этом городке уже третью неделю, всосанная в него как в воронку. Чуть ли не впервые в жизни она осталась наедине с собой. Тут даже не было телефона. Две недели она ходила растерянная, ошеломлённая нахлынувшей тишиной. Ей всё время казалось, что она это не она. С детства все её считали страшной эгоисткой, но при этом всегда был кто-то, с которым она была «мы». Теперь Фира с удивлением оглядывалась по сторонам, не замечая привычных отражений, и с непониманием ощупывала пустоту.

      Но потом этот мир стал постепенно населяться: появился дятел на сосне, и она вдруг поняла, что никогда раньше не слышала дятла, появилась Синяя Дама, появился Зверь. На стене поселился свистнутый у Ипы прикольный Будда с ифритами, а в конце коридора страшно на него похожий дядя Женя, такой же добрый и круглый,