Крестоносцы. Михель Гавен

идиот! Они нас заметили, Джин.

      – Я вижу.

      Не доезжая метров десять до выезда на трассу, бандиты остановились и начали разворачиваться.

      – Жми, Виталька, не упускай их. Петренко, куда? Вот придурки! Назад! Назад!

      Второй украинский БТР умудрился проскочить поворот на полевую дорогу и умчался метров на четыреста вперед по трассе. Подобный просчет дал бандитам фору, и они успели снова отъехать от дороги обратно в поле.

      – Виталька, поворачивай! Тормози! Вон они!

      Резко свернув влево, БТР покачнулся, но стал снова набирать скорость. Расстояние между ним и машиной бандитов заметно сокращалось. Подтянулся и второй БТР. Пикап, похоже, застрял, так как, выпрыгнув из него, бандиты бросились бежать. Огонь открывать не стали, питая надежды уйти живыми. Джин осмотрелась – слева протекал ручей, справа виднелся чей-то огород. Несколько фигур с замотанными платками головами и автоматами в руках свернули туда. Если медлить дальше, они уйдут…

      – Они ж знают, мы не стреляем боевыми. Миротворцы, хрен их! – выругался Михальчук. – Уходят, гады. Живьем не взять. Так, Парамон, готов? – Он повернулся к стрелку слева. – Заряжен боевыми?

      – Да.

      – Тогда стреляй. Огонь на поражение!

      – Слушаюсь!

      Загрохотал пулемет, и боевики один за другим попадали на землю.

      – Виталька, тормози. Сделали гадов, – запыленное лицо Михальчука сияло.

      БТР остановился. Парень спрыгнул на землю и протянул руку Джин:

      – Пойдем, союзник, поглядим на этих сыновей джихада. Любопытно.

      – Я сама, – ответила молодая женщина.

      – Да ладно тебе, феминистка, – засмеялся Михальчук.

      Два боевика лежали лицом вниз, а третий, наоборот, смотрел в небо остановившимися мутными глазами.

      – Уроды! – Отдернув платок, Михальчук плюнул в его мертвое лицо. – У меня племянница живет в Москве, – сказал он, повернувшись к Джин. – Два года назад, в Театральном центре на Дубровке, беда произошла. Племянница пошла спектакль посмотреть, а их там и захватили с подружкой. Такие же исламисты, только наши, чеченские. Слава богу, жива осталась, вытащили, но страху натерпелась… До сих пор лечится у психиатра. Мы ведь только называемся теперь украинцами, – улыбнулся Михальчук, – а сами-то практически русские. У меня, например, только дед хохол, а бабка Полишина родом из Харькова. Мать так вообще родилась в Москве, учительница математики, Лапина Татьяна Ивановна. Отец там учился, вот и познакомился с ней. Приехали в Киев, а теперь оказывается, в другую страну.

      – У меня мать – Голицына, – кивнула Джин, – Наталья Григорьевна. Когда-то была переводчицей у генерала Шумилова во время Второй мировой войны, старший лейтенант, но пришлось бежать из страны. Ее преследовали.

      – Дворянка? – удивился Михальчук.

      – Да, из князей.

      – Отец тоже?

      – Отец – американец. Генерал-лейтенант. Во Вьетнаме служил капитаном, потом майором. Там они с матерью встретились. Она у него в отряде медиком служила,