Тошка, собачкин сын. Вячеслав Чиркин

делал вокруг них боевые круги и с грозным ворчанием косился на соперника. Шерсть на его спине и загривке поднималась ежом, обрубок хвоста нервно дёргался, губы презрительно кривились, мягкие лапы делались пружинистыми. Он был готов сражаться за подругу.

      Зою Ивановну умиляло поведение четвероногого рыцаря. Многие владельцы породистых собак ей завидовали.

      Если на прогулке детей не было, Тошка играл с хозяйкой. Она пинала купленный для игры мяч, швыряла палку-поноску.

      Довольный Тошка приносил и мяч, и палку, показывая свою ловкость.

      Пока он бегал за мячом, Зоя Ивановна иногда пряталась в телефонной будке, за парковой скамейкой или за углом дома.

      Тошка быстро разыскивал её по следам, а если не находил, начинал метаться, скулить.

      Затем они «случайно» встречались и с радостью продолжали игры. Пёс был неутомим.

      Первое время Зоя Ивановна очень уставала от непривычно активной жизни, но постепенно полюбила её, а вместе с ней и главного затейника – Тошку.

      От частого пребывания на свежем воздухе, весёлых хлопот, дружеского общения с неунывающим, жизнерадостным напарником у неё появился отличный аппетит, глаза заблестели, с лица не сходила добрая улыбка и здоровый румянец.

      – Зойка! Да ты никак молодеешь: была увядающая пенсионерка, а теперь ягодка опять. Ну и Тошка, собачий сын! – подшучивали над ней подруги.

      Вечерние разборки

      Действительно, Зоя Ивановна снова почувствовала интерес и вкус к жизни.

      К ней вернулось естественное для любой женщины желание кому-то нравиться.

      Весь вспыхнувший сердечный жар, потребность о ком-то заботиться она обрушила на маленькое беззащитное существо – Тошку.

      Кстати, и он не хлопал ушами. Едва хозяйка устраивалась на диване перед телевизором посмотреть сериал, как пёс вспрыгивал следом, требуя внимания.

      И если днём это были подвижные игры, то вечер проходил по иному «сценарию».

      Вначале Зоя Ивановна делала вид, будто равнодушна к собаке, и даже отворачивалась.

      Тошка начинал нетерпеливо ёрзать, скулить, заглядывать хозяйке в глаза и взлаивать: «Ну что ты такая вредная! Давай побегаем, в разыскалки поиграем!»

      – Отстань. Дай хоть раз посмотреть спокойно, – отстранялась от надоеды Зоя Ивановна. – Видишь, как в телевизоре женщин любят: ухаживают за ними красиво, дорогие подарки, цветы приносят, слова нежные говорят, от которых сердце тает. Слушаются во всём, а ты? Кошку сегодня опять гонял? Чем она тебе мешала?

      Тошка презрительно морщился, не желая обсуждать такую мелочь.

      – С бульдогом кто опять задирался?

      Тошка несогласно рычал, отворачивался, показывая зубы, мол, дрался – и буду драться…

      – А детскую коляску кто пометил? В ней что, твой ребёнок лежал? А меня его мама отругала. За тебя, между прочим.

      Тошка смущенно прятал нос под рукой хозяйки и виновато прижимал уши.

      – В мусорном баке кто рылся, не знаешь? – продолжала обличать шкоду Зоя Ивановна. – Я что, плохо кормлю тебя? Нет? Так почему