СССР-2010. Александр Афанасьев

тут… отдохните… вон, санаторий обкомовский стоит. А мне – в Москву пора… дела наши тяжкие.

      – Туда нас не пустят.

      – Я заказала номер… – сказала Маша.

      Номер и в самом деле был заказан. С двухспальной кроватью. Но это не проблема, в пустыне Регистан мы спали в песке, просто подложив что-нибудь, чтобы не замерзнуть. Ночью в пустыне бывает очень холодно…

      Вечером мы сходили в кафе на берегу, а потом вернулись. Держали «пионерскую» дистанцию, к моему удивлению, Маша даже не пыталась меня соблазнить. Просто вела себя как обычная подруга.

      В номере Маша ушла в ванную, а я вышел на широкую лоджию, чтобы не было лишних вопросов. Женщины не любят, когда им отказывают прямо, потому лучше намеками. Вообще, женщин понять сложно, проще даже не пытаться. Просто жить как живешь…

      Маша намека не поняла. Скрипнула дверь на балкон.

      – Злишься?

      – За что? – спросил я, не оборачиваясь. Было уже совсем темно, и луна вычертила на глади пруда серебряную дорожку.

      – Мужчины обычно злятся. Чувствуют себя использованными.

      – Ты меня не использовала. Просто не успела.

      Она встала рядом… она была едва ли не выше меня.

      – В баскетбол не пробовала играть?

      – Пробовала. В волейбол. У нас в колледже была команда.

      – В колледже?

      – Да, там. В США.

      – Принято говорить «главный противник».

      Она ничего не ответила.

      – Слушай… – сказал я, – я в этих делах неопытный балбес… скажи, ты знала, что там бандиты в доме.

      – Нет.

      – А что было бы, если бы я не заметил?

      – Не знаю.

      – То есть если бы там не было бандитов, ты бы меня со спокойной совестью поимела, так?

      …

      – Хочешь, расскажу про моего отца?

      – Зачем?

      – Затем, что это нужно. Мой отец был нелегалом в Вашингтоне. У меня в настоящем свидетельстве о рождении знаешь, что должно стоять?

      – Вашингтон?

      – Да. Мемориальный госпиталь, я появилась на свет именно там. Мой отец и моя мама были разведчиками. Советскими разведчиками. А я была американской девочкой, я родилась и выросла в Джорджтауне, ходила в американскую школу. Мой родной язык – английский, русский я выучила уже здесь.

      – У тебя неплохо получается.

      – Что?

      – Говорить по-русски.

      – Спасибо. Папа был не просто агентом. Он был нашей связью с самым важным агентом за всю историю КГБ. С Олдриджем Эймсом[37]. Папа сказал мне, кто он такой, когда мне было шестнадцать. Потом я не раз оставляла и забирала закладки… агенты ФБР не могли поверить, что это делала школьница. Когда американцы раскрыли Эймса – его надо было эвакуировать. Была разработана специальная операция. Но что-то пошло не так… за нами следили и в любой момент могли арестовать. Тогда папа высадил нас с мамой, а сам врезался в бензовоз, устроив пожар и завал на шоссе. Так нам удалось скрыться.

      – Круто. Не то что спать с мужиками по приказу.

      – Ты не такой

37

Олдридж Эймс – наиболее ценный агент советской разведки за всю историю ее существования. Будучи начальником отдела внутренней контрразведки ЦРУ и в этом качестве имея право получать любую информацию, он выдал, по разным данным, от 12 до 170 агентов ЦРУ.