Квест империя: На запасных путях. Наша девушка. Империи минуты роковые (сборник). Макс Мах

какая. Они разминулись. По минимуму на три десятка лет. По максимуму – на полстолетия.

      – Макс, а почему ты один? – спросила Лика однажды.

      – Не знаю, – сказал он, и так он это сказал, что больше к этой теме они не возвращались.

      Через полгода он пригласил ее «проветриться».

      – Прокатимся в Нью-Йорк, – сказал он как-то утром за завтраком. – Чудный город для тех, кто знает, что там к чему, конечно.

      И они отправились в Америку…

      – Kukjavel! – сказал неожиданно Макс и со злостью бросил толстую газетную кипу на журнальный столик.

      Лика вздрогнула, так резко и с такой интонацией он произнес незнакомое, но со всей очевидностью бранное слово.

      – Что ты сказал?

      – Это по-шведски, – раздраженно бросил старик. – Дай, пожалуйста, чего-нибудь выпить. Там, в баре, должен быть виски.

      – А все-таки?

      – Что все-таки?

      – Что ты сказал? – Лика открыла бар и стала искать виски.

      – Сказал: «мудак», – усмехнулся старик. – Надеюсь, ты не в первый раз услышала это слово?

      – Нет, – пожала плечами Лика. – Тебе какой?

      – А, все равно!

      – «Тичерс» подойдет?

      – Пусть будет «Тичерс».

      Лика свинтила с бутылки пробку и плеснула в стакан на два пальца (как в голливудских фильмах).

      – Сигареты там тоже есть? – спросил между тем Макс.

      – Есть, но…

      – Никаких но, милая. Нам теперь это здоровье ни к чему.

      – То есть как? – опешила Лика. – Что случилось-то?

      Старик взял из ее рук стакан и сделал большой глоток, потом открыл пачку «Мальборо», достал сигарету, прикурил (в пепельнице лежал фирменный коробочек спичек) и снова отпил из стакана.

      – Подожди. Дай-ка мне телефон.

      Номер телефона Макс набрал по памяти, после чего Лика услышала очень странный разговор, вернее, реплики только одного из собеседников. Удивило ее и то, что собеседником Макса оказался, по всей очевидности, русский.

      – Здравствуй, Федя! – сказал в трубку Макс. – Да, это я… Что?.. Нет, твоими молитвами… Я так понимаю, что ты по мне соскучился… Что? Не слышу!.. Нет, не дома… Ах вот оно что! Ты мог еще долго звонить, Федя, я в Нью-Йорке. Да… А почему нет?… Встретиться?.. Трахнуть? Кого, прости господи, трахнуть?.. Ах, тряхнуть стариной? Так уж нечем трясти… Федя, ты не забыл, сколько мне лет?.. Да… Нет… Вот как?.. Ладно, поищу… И где же?.. Помню!.. Да… Очень смешно… А это не смешно. Я же тебе не напоминаю… Да, могу!.. Напомнить?.. Хорошо… Нет, не с моей печенью… Ладно, обдумаю. Говорю, на досуге обдумаю… Нет… Да… До свидания… И тебе того же.

      Макс повесил трубку и задумчиво посмотрел на стакан. Потом поднял его и выпил оставшийся в нем виски одним глотком. Затем он закурил новую сигарету – прежняя, пока он говорил по телефону, догорела в пепельнице до фильтра – и перевел взгляд на Лику. И Лика увидела перед собой совсем другого человека. Этот другой Макс выглянул откуда-то изнутри знакомого ей Макса. Из глубин стариковского тела на нее смотрел другой Макс, жесткий, жестокий, он изучал Лику,