Главная партия для третьей скрипки. Анна и Сергей Литвиновы

маме не прикасаться к токсинам – а как еще эту березовую кору назвать?! – послушно затянулась. На сей раз по правилам. Глубоко.

      В первую секунду не почувствовала ничего. Потом вдруг в лицо ударила кровь, в мозгу застучало приятными молоточками. Парень показался ужасно милым.

      А дальше случилось чудо.

      В лесу, всего метрах в десяти, мелькнула такая знакомая мамина сиреневая куртка.

      Арина поспешно сунула сигарету мальчишке и бросилась за ней.

      – Ты куда? – крикнул вслед парень.

      Она не обернулась. Мама! Рядом, здесь.

      «Арина, прекрати! – уговаривал разум. – Тебе показалось. От этой коры — совсем ум за разум».

      Но девушка все разгонялась и разгонялась. В ушах свистел ветер. Где-то вдалеке звенел мамин голос: «Арина, быстрее! Я тебя жду!»

      Погоня продолжалась с километр, а потом мама обернулась, помахала ей рукой и растаяла в воздухе.

      Арина остановилась. Поморгала. Все.

      «Действие березовой коры кончилось», – ехидно констатировал разум.

      «Но я видела ее!» – упорно отозвалась она.

      И уныло поплелась назад.

      До поляны, где встретила курильщика, добиралась почти час. Не сомневалась: мальчишка давно ушел. Но нет: все еще сидит. Совсем повалился на дерево, глаза закрыты. Куртка, шапка припорошены снегом. Смеркалось, метель усиливалась. Что с ним? Накурился до смерти?

      Арина с опаской приблизилась, тронула за плечо:

      – Эй, ты живой?

      Бледные, подернутые синевой губы пробормотали:

      – Селедка… я в прекрасном, солнечном мире.

      Руки ледяные, на щеках белые пятна.

      – Ты замерзнешь! Умрешь!

      – Нет, янтарь-девушка. Я просто уйду в другой, лучший мир.

      Арина растерянно оглянулась. Шесть вечера. Тьма кромешная. Черные купы елей нависают над головой. Мобильник то и дело вылетает из зоны приема. Снега – по бедра, а то и глубже.

      – Как ты пришел сюда?

      – По воздуху.

      И правда: ни намека на следы. Хотя сегодня метель, ее лыжня тоже еле заметна. Но все-таки видна.

      – Эй, слышишь меня? Я сейчас домчусь до пансионата и пришлю кого-нибудь за тобой.

      – И плохого ма-альчика Костю буду-ут опять руга-ать! – голосом капризного ребенка протянул парень.

      – Кто тебя будет ругать? С кем ты приехал?

      – С ма-амочкой.

      – Как ее зовут? В каком она номере?

      – Ладно, шучу.

      Он тяжело поднялся. Пошатнулся. Уперся руками в ель. Пробормотал:

      – Тут где-то лыжи валяются.

      – Где именно?

      Показал неопределенно рукой. Арина послушно присела на корточки, начала разгребать снег. Мальчик Костя насмешливо за ней наблюдал. Когда девушка выкопала маленькие охотничьи лыжи, принял их из ее рук как должное. Вместо «спасибо» хмыкнул:

      – Ангелы тебя не простят.

      – Чего?

      – Самая лучшая смерть – тихо замерзнуть в нирване. Был бы сейчас в раю, на лютне играл. А тут тебя черт принес.

      Она вгляделась в его лицо. Юное, точеное, очень красивое. Спросила с искренним любопытством:

      – Сколько