Конец света. Федор Метлицкий

иллюзиями ухода в семью, в общественные «тусовки», по его выражению. Подлинного пути преодоления одиночества они еще не нашли. И потому так боятся смерти.

      Я возмутился. Его слова показались мне оскорбительными. Неужели они притворно дружили со мной, вникая в душу с какой-то целью?

      – Картина неправильная!

      Диаграмма на экране заколыхалась.

      Во мне взыграл патриотизм.

      – Да, наш человек еще живет в системах. Интересы систем и отдельных блуждающих особей бывают непримиримы…

      Я ощущал завалы моего незнания, и трудно было спорить. Меня осматривали с огромным любопытством.

      Вмешался Улисс.

      – Драться в войнах – это черта низших цивилизаций. Их войны с убийствами миллионов самых пассионарных – страшное разбазаривание интеллектуального потенциала. Их наука, изобретения служат усовершенствованию средств войны.

      На Земле я смотрел на войны со стороны, через экран телевизора, но тут смутился, словно лично отвечал за людей, не на кого опереться. Представительствовал за все человечество. Сподобился! Ты вечности заложник у времени в плену. Хорош представитель, со столькими пороками, незнанием своей родины!

      – Нет, – доказывал я. – Теперь у нас новые условия, уходят преграды систем и самой природы. Грядет глобализация. Это путь гармонизации различий, конфликтов между всеми общностями. После развала Империи люди изменились. Не стало притворства добра, гуманизма, о чем пели в песнях и стихах. И это благотворно. Своеволие человеческого характера выскочило наружу, жадность стала неприкрытой. Но оттуда растет новый землянин, с совестью и болью за всех!

      До меня дошел смысл их речей, я ужаснулся тем, что происходит на моей родине. Недаром многие ближние страны удирают от нас. Спасаться надо от этого неперебродившего народа, неуверенного и жестокого друг к другу!

      – Да, мы полны пороков! – не выдержал я. – И я горжусь этим. А вы, чистенькие, дистиллированные…

      Дальше не знал, что сказать, и обозлился на себя.

      – У вас слишком легкая жизнь. Уходите в неизведанные смыслы – без трудностей, которых вас лишила расшифровка генома, темной энергии вселенной. У нас есть цель – вырваться из дурной бесконечности. А с чем тут бороться?

      – Да, мы избавились от рисков, – озадаченно сказал Муса. – Но есть объективные риски – рок наступления Космоса. Высшая цель – преодоление его, в бесконечной борьбе и познании. А у вас даже не вижу желания преодолеть дурную бесконечность ваших пороков.

      – А что же такое циклические революции, ломающие невыносимую жизнь?

      – Ваши революции ничего не дают, – продолжал Улисс, знаток цивилизаций. – Происходит бифуркация, потрясение, после чего приходит власть еще худшая.

      – Им нужна одна революция, – обратился он к Форуму, – та, что заменит homosapiens на homoamantis(человек любящий).

      – Ваша жизнь без наших пороков скучнее, – упрямо возражал я. – То есть, я имею в виду другое.

      Что другое – разве объяснишь? Даже их музыкальный