Тунгусский Робинзон. Александр Шляпин

видел? – ответила спокойно продавщица. —Вашего брата за версту видно. Да и по запаху – не ошибешься. Шмотье лет пять на складе хранились. От тебя, как от колхозного мешка воняет мышами и плесенью.

      Сергей втянул в себя воздух и почувствовал тот запах, который ни с чем нельзя спутать. Продавщица была права, так могут пахнуть тряпки, пролежавшие на складе десятки лет.

      – Пардон, мадам! Еще час назад я был за забором вашей местной достопримечательности. Еще не успел напарфюмиться, чтобы обаять вас, безграничностью своей души.

      – Не ты первый, не ты последний! Наш поселок наполовину состоит из бывших зеков и из бывших сторожей, – сказала продавщица.

      – А у вас есть что – нибудь, во что можно переодеться, – спросил Лютый, продолжая себя обнюхивать.

      Продавщица ухмыльнулась, и, осмотрев Сергея своим профессиональным взглядом, выдала.

      – Сорок восьмой размер – третий рост.

      Через несколько минут на прилавке лежали купленные Лютым две пары трусов, носки, футболки. Туалетная вода BOSS, новый свитер, и хорошие брюки.

      – Прошу, мадам, пардона – это все мне?

      – Нет, папе римскому, – зло ответила продавщица. – Ты только из магазина выйдешь, так тебя менты сразу повяжут, а через сутки ты парень, вновь сядешь. Так ты хоть на командировочного будешь похож.

      Сергей, согласившись с доводами продавщицы, занял, место в примерочной, и уже через пять минут вышел из неё абсолютно другим человеком. На нем все было новое, а тело благоухало мужским ароматом, перебивая остаточный запах плесени.

      – Ну и как, – спросил он, прохаживаясь по залу в дефиле.

      – Сгодиться, – ответила блондинка без фанатичного энтузиазма.

      Сергей сделал задумчивую физиономию и, оценив в уме свои финансовые возможности, сказал:

      – Приговор, пожалуйста!

      Продавщица защелкала клавишами на кассовом аппарате и выдала.

      – С вас пять тысяч двенадцать рублей, – сказала женщина. – Это все, что ли? А водочку не будешь пить? – с язвой в голосе спросила продавщица.

      К любителям выпить у неё был свой интерес. Каждый, кто оказывался в её руках, уже к вечеру оставался без денег, а, прокутив все на месте, тут же возвращался на зону уже с новым сроком, где долгие годы потом вспоминал о проведенных на свободе часах.

      Сергей наклонился к ней, и пристально глядя на подошедшего к кассе охранника бархатным баритональным дискантом произнес:

      – У меня мать, от водки диарея… Нельзя мне пить!

      Продавщица хихикнула и, отсчитав сдачу, подала Лютому.

      Сергей, сложив свои тряпки в сумку, вышел на улицу. Он даже не представлял себе этого городка в котором ему довелось отсидеть восемь лет. Двухэтажные деревянные бараки не впечатляли своими архитектурными изысками, а напоминали скорее времена ранних советов, чем начало двадцать первого века. С тех пор как здесь последний раз отбывал наказание Иосиф Сталин, ничего не изменилось, за исключением