Очки Гудвина. Галина Грановская

Деньги в мусор переводит. Так и умерли, не дождавшись ни внуков, ни того времени, когда авторские куклы стали пользоваться спросом, и за некоторые экземпляры коллекционеры готовы были выкладывать просто безумные, по понятиям скромной библиотекарши, суммы. Она стала делать кое-что на заказ, кое-что сдавала в магазин подарков, но своими тех кукол изначально не считала. Своих кукол Лапоткова не продавала. Она просто не могла с ними расстаться. С большинством из них. Отдать их в чужие, холодные руки? Нет, нет и нет! На каждую уходило столько труда и времени.

      Её «двушка» была заполнена куклами. Те, что попроще, сидели на столиках и на диванах. Те, в которые было вложено больше душевных сил, хранились в шкафах, где родители Лапотковой когда-то держали свои книги и чайные сервизы, у Василины давно перекочевавшие в картонные коробки. Самые ценные, на её взгляд, экземпляры, до половины завернутые в матовую папиросную бумагу, стояли в специально сделанных коробках на шкафах, наблюдая сквозь прозрачные, целлофановые окна крышек за протекающей внизу жизнью.

      Она с ними иногда разговаривала, рассказывала о том, что происходило на работе. Она даже ход своей жизни мерила куклами. «А, – говорила, припоминая то или иное событие. – Это случилось, когда я Чарли Чаплина делала». Нет, совсем законченной жадиной она не была, и, случалось, дарила то одной, то другой приятельнице какую-нибудь куклу, но всегда проверяла, приходя в гости, как там с ними обходятся, не обижают ли их? Конечно, куклы ничего не могли ей рассказать, – они не говорили, не улыбались, не плакали, – но все они были чувствующими.

      Однажды в каком-то журнале она прочитала статью о галерее восковых фигур и ей пришла в голову мысль попробовать делать ещё и таких кукол. Одну сделала с лицом подруги детства, той самой, с которой когда-то ходила на первое в жизни кукольное представление. Подруга детства от подарка пришла в восторг. Да у тебя талант! Подруга работала в областной газете и вскоре там появилась статья о восковых «портретах». Потом была передача по местному телевидению. «Редкое хобби», называлась. Куклы в ней, как и в жизни, смотрелись великолепно, чего нельзя было сказать о размахивающей руками тощей тётке в бесформенной хламиде. Телеэкран безжалостно показал Василине то, чего она о себе не знала, поскольку редко заглядывала в зеркало. «Ты хотя бы какой-нибудь наряд приобрела для таких мероприятий, – ворчливо заметила при встрече соседка. – Пугалом выглядишь». «Ну, пугало ни новый наряд, ни даже новая соломенная шляпа не украсят», отшутилась Василина, но пару платьев всё же прикупила.

      Вот после той телевизионной передачи ей и позвонили из кукольного театра. Cпросили, не сможет ли она сделать большую Бабу-Ягу? Театр в тот момент начинал работать с ростовыми куклами, а купить их было негде. Хотя Лапоткова до этого ничего подобного не делала, Баба-Яга получилась у неё отменная. Из чистого любопытства, –