Ковчег царя Айя. Роман-хроника. Валерий Воронин

в царском окружении попадались и менее ловкие стрелки. Поэтому стрелы не только увечили, но, бывало, и убивали девок. Дескать, на все Божья воля!

      Князь Глинский, находясь в оцепенении, неотрывно следил за Глашей, не решаясь что-либо предпринять. Ему бы броситься в ноги Государю, вымолить прощение за свою любимую да увести ее со двора, тем более что кур «своих» она уже наловила. Но в этот миг кровь закипела в жилах молодого князя. И он, не в силах себя более держать, громовым голосом закричал на всю слободку:

      – Пошто куражитесь надо мной?!

      И тут же выступил на середину двора, с гневом обведя взглядом притихшую царскую челядь.

      В мгновение ока наступила тишина. Опешившие девки остановились, а куры, которых больше никто не гонял, перестали кудахтать. Стрелки опустили луки и с удивлением уставились на князя Глинского. Челядь замолчала, а Государь… Очевидно, никак не ожидавший такого поворота дела, он молча стоял и смотрел на князя Глинского. Наконец понял, что сейчас взоры всех собравшихся обратятся уже на него самого, царь негромко спросил:

      – Косьма, ты чего это… Забаву срываешь, а?

      В ответ взбешенный до крайности князь вторично проорал царю в глаза:

      – Пошто куражитесь?!

      – Схватить собаку, – не замедлил с ответом царь.

      Сразу с двух сторон на Глинского бросилось несколько человек. Но князь только повел могучими плечами, и те остановились, как вкопанные, не в силах сделать вперед хотя бы шаг. Знали: в злобе князь, как медведь, зашибет до смерти одним ударом.

      – Схватить! Схватить собаку!

      Лицо у царя от душевного напряжения сделалось красным, на лбу выступил пот, и даже показалось, что его сейчас хватит удар.

      Князь Глинский вздернул бровью, криво усмехнулся и глубоко вздохнул. Гнев его уже прошел, и он, наконец, осознал, что натворил. Сопротивляться в такой ситуации не было никакого смысла. Да и незачем…

      Враз его скрутили крепкие руки и поволокли на задний двор, где было ныне тихо и спокойно, но Косьма хорошо знал, что именно там находятся темница, где держали неугодных Государю холопов и пыточный застенок, где Малюта Скуратов издевался над приговоренными. Сейчас Малюта хворает. Уже третий день, как на люди не показывается. Но завтра-послезавтра этот душегуб встанет на ноги, и тогда…

      Постояв в нерешительности несколько секунд, Государь махнул рукой:

      – Конец забаве.

      Челядь стала молча разбредаться в разные стороны, обсуждая выходку князя Глинского. А Иван Грозный, посмотрев в ту сторону, куда уволокли Косьму, грозно крикнул:

      – Ну, завтра, строптивец, я с тобой поговорю иначе!

      Князь Глинский уже не разобрал слов царя, но по тому, как сжались на его плечах руки опричников, понял: дело его плохо, эту обиду царь ему не простит.

      Здравствуйте, девочки!

      4

      – Ой, Кирилл! – завизжала Женя и, подбежав к Руданскому, трижды крепко его поцеловала. А следом и Алла, радостно улыбаясь, обхватила Кирилла и со всей