Век мой, зверь мой (сборник). Осип Мандельштам

клятвой липнут почки,

      Вот звезда скатилась —

      Это мать сказала дочке,

      Чтоб не торопилась.

      – Подожди, – шепнула внятно

      Неба половина,

      И ответил шелест скатный:

      – Мне бы только сына…

      Стану я совсем другою

      Жизнью величаться.

      Будет зыбка под ногою

      Легкою качаться.

      Будет муж, прямой и дикий,

      Кротким и послушным,

      Без него, как в черной книге,

      Страшно в мире душном…

      Подмигнув, на полуслове

      Запнулась зарница.

      Старший брат нахмурил брови.

      Жалится сестрица.

      Ветер бархатный, крыластый

      Дует в дудку тоже, —

      Чтобы мальчик был лобастый,

      На двоих похожий.

      Спросит гром своих знакомых:

      – Вы, грома́, видали,

      Чтобы липу до черемух

      Замуж выдавали?

      Да из свежих одиночеств

      Леса – крики пташьи:

      Свахи-птицы свищут почесть

      Льстивую Наташе.

      И к губам такие липнут

      Клятвы, что, по чести,

      В конском топоте погибнуть

      Мчатся очи вместе.

      Все ее торопят часто:

      – Ясная Наташа,

      Выходи, за наше счастье,

      За здоровье наше!

* * *

      На меня нацелилась груша да черемуха —

      Силою рассыпчатой бьет в меня без промаха.

      Кисти вместе с звездами, звезды вместе с кистями, —

      Что за двоевластье там?

      В чьем соцветьи истина?

      С цвету ли, с размаха ли – бьет воздушно-целыми

      В воздух, убиваемый кистенями белыми.

      И двойного запаха сладость неуживчива:

      Борется и тянется – смешана, обрывчива.

* * *I

      К пустой земле невольно припадая,

      Неравномерной сладкою походкой

      Она идет – чуть-чуть опережая

      Подругу быструю и юношу-погодка.

      Ее влечет стесненная свобода

      Одушевляющего недостатка,

      И, может статься, ясная догадка

      В ее походке хочет задержаться —

      О том, что эта вешняя погода

      Для нас – праматерь гробового свода,

      И это будет вечно начинаться.

II

      Есть женщины, сырой земле родные,

      И каждый шаг их – гулкое рыданье,

      Сопровождать воскресших и впервые

      Приветствовать умерших – их призванье.

      И ласки требовать у них преступно,

      И расставаться с ними непосильно.

      Сегодня – ангел, завтра – червь могильный,

      А послезавтра – только очертанье…

      Что было – поступь – станет недоступно…

      Цветы бессмертны. Небо целокупно.

      И всё, что будет, – только обещанье.

      Проза

      Египетская марка

      Не люблю свернутых рукописей. Иные из них тяжелы и промаслены временем, как труба архангела.

      I

      Прислуга-полька ушла в костел Гваренги – посплетничать и помолиться Матке Божьей.

      Ночью