Боевой расчет. Александр Тамоников

Что это? – спросил мастер.

      – Стол! Праздничный! У нас же сегодня праздник смерти, или забыл? Сажай ее на стул и поддержи, я приведу даму в себя.

      – Мы так не договаривались!

      – Выполняй, сука! – сверкнул безжалостными глазами чеченец. – А то в ее положении окажешься, ну?

      Семен Семенович удерживал женщину на стуле, пока Сулема не брызнул ей воды в лицо. Ксения пришла в себя. Она недоуменно посмотрела вокруг:

      – Где я?

      – В гостях, милочка, в гостях, или забыла, куда шла?

      – А Ваня?

      – Ваня? Зачем Ваня? Разве тебе меня мало?

      Она перевела взгляд на Парфенова:

      – Семен Семенович, вы же…

      Мастер отвел взгляд в сторону окна.

      За дело взялся Сулема:

      – А сейчас начнем один небольшой спектакль.

      Он развернулся и хлестко ударил Ксению по щеке, сбив со стула. Тут же поднял перед собой, лицом к лицу:

      – Ну что, наблядовалась, сучка?

      И ударом головы в лицо отбросил женщину на не тронутый до этого стол. Он опрокинулся вместе с Ксенией.

      Парфенов вдруг дернулся в сторону двери, но Хоза успел нанести удар на противоходе, выставив в сторону убегающего руку. Семен Семенович, взметнув ноги к потолку, рухнул всем телом на пол.

      – Куда, гнида? Ты тоже участник спектакля, тебе уходить никак нельзя.

      Ударом в лоб чеченец вывел из строя и так находящегося в полуобморочном состоянии Парфенова.

      – Погоди, дойдет и до тебя очередь!

      Он вернулся к женщине. Та сползла со стола и лежала на спине, широко раскинув руки. Юбка задралась до трусиков, блузка оголила грудь. Сулема почувствовал прилив желания. Надо было снять ее раньше, сейчас уже поздно. Он схватил ее левую грудь своей крепкой рукой, сжал так, что посинел сосок. Ксению боль привела в сознание, она застонала. Но нож чеченца уже был занесен, и лезвие до рукоятки вошло в белоснежное тело, в двух сантиметрах ниже основания груди. Сулема вытащил нож, отпустил грудь, ударил второй раз, в горло, откуда обильно хлынула черная кровь.

      – Вот так! Первый акт закончен! – проговорил он, глядя, как задергалось тело Ксении в предсмертных судорогах.

      Он повернулся, подошел к лежащему без сознания Парфенову. Наступил ботинком ему на лицо. Тот дернулся, придя в себя. Чеченец убрал ногу. На него смотрели полные животного ужаса и боли глаза Семена Семеновича.

      – Ну что, Сеня, кончилась твоя жизнь?

      – За что?

      – Задаром, Семен Семенович, такова твоя судьба!

      – Не… делай… этого… Хоза! Я откуплюсь!

      – Чем?

      – У меня дома есть деньги. Много!

      – Молодец, что сказал об этом, но мне не нужны деньги!

      Он нагнулся над дрожащим мастером, схватил за подбородок, дернул его вверх, полоснул лезвием ножа по туго натянувшейся коже, которая, лопнув, обнажила широкую безобразную рану, откуда, как и из горла Ксении, на пол толчками хлынула черная кровь. Хоза поднялся.

      – Вот и второй акт завершен. Спектакль закончен. Пусть теперь менты ломают голову над тем, кто так зверски разделался с партийным активистом и обычной