Ангел над городом. Семь прогулок по православному Петербургу. Николай Коняев

испещренные благодарностями за содеянные чудеса, упомянуты в Деяниях Поместного собора как один из основных документов для канонизации!

      Что тут скажешь? Разве только то, что, пожалуй, эти стены и являются сегодня самым достоверным документом, касающимся Ксении Петербургской.

      Увы… Про земную жизнь столь любимой и в Санкт-Петербурге, и во всей России святой достоверно известно только то, что про нее ничего достоверно не известно.

      И стоишь возле этой часовни, построенной в начале ХХ века по проекту Александра Всеславина, и понимаешь, что хотя и жила святая Ксения в городе, устроенном по западному образцу с положенной регулярностью и полицейской бюрократией, хотя и принадлежала она изначально, как считается, к привилегированному обществу, но не уловилась в бюрократические сита ее из молитв и чудотворений сотканная жизнь. Не могла быть уловленной она и после кончины святой, поскольку долгие десятилетия только народная память хранила память о Ксении Петербургской, да еще крест на ее могиле.

      Но и крест этот смыло страшным наводнением 7 ноября 1824 года, когда уровень воды в Неве поднялся на 4,14 метра выше ординара.

      Но силой ветров от залива

      Перегражденная Нева

      Обратно шла, гневна, бурлива,

      И затопляла острова,

      Погода пуще свирепела,

      Нева вздувалась и ревела,

      Котлом клокоча и клубясь,

      И вдруг, как зверь остервенясь,

      На город кинулась. Пред нею

      Всё побежало, всё вокруг

      Вдруг опустело – воды вдруг

      Втекли в подземные подвалы,

      К решеткам хлынули каналы,

      И всплыл Петрополь как тритон,

      По пояс в воду погружен…

      – писал об этом апокалипсическом наводнении Пушкин.

      Лотки под мокрой пеленой,

      Обломки хижин, бревны, кровли,

      Товар запасливой торговли,

      Пожитки бледной нищеты,

      Грозой снесенные мосты,

      Гроба с размытого кладбища

      Плывут по улицам! Народ

      Зрит Божий гнев и казни ждет…

      Особенно страшную картину являло тогда Смоленское кладбище. «Все кладбищенские заборы, мосты и мостики были снесены, а кресты с могил унесены на Выборгскую сторону. Земляные насыпи смяты, каменные и металлические кресты и плиты сдвинуты и занесены землею»13.

      Чуть уклоняясь от нашего повествования, отметим, что не менее страшная картина открылась и герою «Медного всадника», когда он добрался до берега залива, где когда-то стоял «забор некрашеный, да ива и ветхий домик», в котором жила его возлюбленная…

      Скривились домики, другие

      Совсем обрушились, иные

      Волнами сдвинуты; кругом,

      Как будто в поле боевом,

      Тела валяются. Евгений

      Стремглав, не помня ничего,

      Изнемогая от мучений,

      Бежит туда, где ждет его

      Судьба с неведомым известьем,

      Как с запечатанным письмом.

      И вот бежит

13

Ф. Белорус. «Юродивый Андрей Федорович, или раба Божия Ксения, погребенная на Смоленском кладбище в Петербурге». СПб., 1892, с. 7.