Жемчужина Востока. Генри Хаггард

трех ученейших мужей из своей среды.

      Один из них – египтянин, воспитанный в коллегии жрецов в Фивах. От него Мириам узнала многое о древней цивилизации Египта и даже многие тайны религии и объяснения этих тайн, известные только одним жрецам. Второй был Ософил, грек, живший долгие годы в Риме и изучивший язык, нравы и литературу римлян, как свои. Третий, посвятивший всю свою жизнь изучению животных, птиц, насекомых и всей природы, а также и движения небесных светил, преподавал очень старательно все эти премудрости своей возлюбленной ученице, стараясь ей все объяснить на живых и наглядных примерах.

      Когда Мириам стала постарше, ей дали четвертого учителя – художника. Он научил девушку искусству лепки из глины и ваяния из мрамора и камня, а также открыл секреты пигментов, т. е. красок. Этот в высшей степени талантливый человек был, кроме того, искусным музыкантом и охотно учил девочку музыке и пению в ее свободные от других занятий часы. Как видим, Мириам получила такое образование, о каком девушки и женщины ее времени не имели даже представления, и ознакомилась с такими науками, о которых те даже не слыхали. Познания в вопросах веры она получала от Нехушты, а также от захожих христиан, которые приходили и сюда проповедовать учение Христа; особенно внимательно слушала Мириам одного старика, который слышал сам это учение из уст самого Иисуса и видел Его Распятым. Но главным наставником девочки была сама природа, которую она понимала и любила.

      Таким образом, знания и искусства рано пустили корни в прелестной головке Мириам; светлый, ясный разум, поэтическая душа девочки отразились в ее синих глазах. Кроме того, Мириам была и внешне привлекательна. Сложения скорее миниатюрного и несколько хрупкого, личико имела скорее бледное, но темные густые кудри ниспадали по плечам, а большие темно-синие глаза светились ласковым, живым огнем. Ручки и ножки ее были маленькие, тоненькие и женственно прекрасные, а движения грациозны, гибки и живы. Нежная душа ее наполнялась любовью ко всему живущему, сама она росла всеми любимая. Даже птицы и животные, которых она кормила, видели в ней друга; цветы как-то особенно преуспевали от ее ухода и, казалось, улыбались ей.

      Но Нехушта не одобряла столь усидчивые и регулярные занятия девочки. Долго она молчала, наконец высказалась на одном из собраний, как всегда, несколько резко и с упреком:

      – Что, вы хотите сделать из этой девочки прежде времени старуху? На что ей все эти познания? В эти годы другие девочки еще беззаботны, как мотыльки, и думают только об играх и забавах, свойственных их возрасту; она же не знает других товарищей, кроме седобородых старцев, которые пичкают ее юную головку своей древней премудростью! В такие-то годы ей уже чужды молодые радости жизни! Ребенку нужны товарищи-одногодки, а она растет, точно одинокий цветок, среди угрюмых темных скал, не видя ни солнца, ни зеленого луга!

      Обсудили этот вопрос и решили позаботиться о том, чтобы дать девочке в товарищи кого-нибудь из сверстников. Но, увы! Девочек не оказалось в целом селении