Жемчужина Востока. Генри Хаггард

того вернулся он к Нехуште со словами:

      – Добрая и верная женщина, в тебе, думаю, нет ни коварства, ни женского тщеславия, как у остальных сестер твоих. Ты загнала меня в щель. Не знаю, как мне теперь быть и что делать. Законы моего братства воспрещают нам иметь какое-либо дело с женщинами, будь они стары или молоды. Суди сама, как могу я принять тебя и девочку в мой дом?

      – Законы твоей общины мне неизвестны, – несколько резко и гневно возразила Нехушта, – но общечеловеческие законы мне ясны, как и некоторые законы Божьи. Ведь я, как моя госпожа и ее ребенок, тоже христианка. Эти законы говорят, что прогнать сироту родственной тебе крови, которого горькая судьба привела к твоему порогу, – жестокий и дурной поступок, за который тебе придется когда-нибудь дать ответ тому, кто выше всех законов земных!

      – Я не стану спорить, особенно с женщиной, – продолжал Итиэль, которому, видимо, было не по себе. – То, что я только что сказал тебе, – правда. Но правда и то, что наши законы предписывают нам самое широкое гостеприимство и строжайше воспрещают отказывать в помощи обездоленным и беспомощным!

      – А тем более этому ребенку, в жилах которого течет родная вам кровь. Если вы оттолкнете его, он попадет в руки деда и будет воспитан среди евреев и зилотов, будет приносить в жертву живые существа и совершать помазания маслом и кровью жертвенных животных!

      – О, одна мысль об этом приводит меня в ужас! – сказал Итиэль. – Пусть уж лучше она будет христианкой!

      Это он сказал потому, что ессеи считают употребление масла нечистым и всего более питают отвращение к приношению в жертву животных и птиц. Они не признавали Христа и не хотели слышать ни о каком новом учении, тем не менее исполняли многое из того, что завещал своим ученикам Христос.

      – Но решить этот вопрос один я не могу, – продолжал Итиэль, – я должен представить его на обсуждение собрания ста кураторов. Как они решат, так и будет, а пока совет решит, на что потребуется не менее трех дней, я имею право предложить тебе с ребенком и людям, которые пришли с тобой, кров и пищу в нашем странноприимном доме! К счастью, этот дом стоит как раз на том конце селения, где живут наши братья низших степеней. У них допускается брак, так что там вы найдете нескольких женщин, которые не могут показываться среди нас в другой части селения!

      – Прекрасно, – сказала Нехушта, – только я назвала бы именно этих братьями высших степеней, так как они исполняют завет Божий – плодиться и множиться!

      – Об этом я не стану спорить, нет, нет… Во всяком случае, это прелестный ребенок. Вот он открыл глазки, точно васильки! – И старик снова склонился над малюткой и поцеловал ее, затем тотчас же добавил со вздохом: – Грешник я, грешник! Я осквернил себя и должен теперь очиститься и покаяться!

      – Это почему? – спросила Нехушта.

      – Потому что я нечаянно коснулся твоей одежды и дал волю земному чувству, поцеловав ребенка дважды. Согласно нашему правилу я осквернился!

      – Осквернился! – воскликнула негодующим