День затмения. Аркадий и Борис Стругацкие

возвышалась среди недопитых стаканов с чаем внушительная картонная коробка, обклеенная тонкими полосками липкой ленты. Из-за коробки выглядывал плюгавый мужичонка в кургузом пиджачке неопределенного цвета, небритый, потный и несчастный видом. Он искательно улыбался и протягивал Малянову обширные квитанции, переложенные фиолетовой копиркой. Малянов квитанции отвергал.

      – Ты способен понять, отец, что я ничего не заказывал? – втолковывал он плюгавому.

      – Ну, может, жена заказывала… – лепетал плюгавый.

      – Нет у меня жены! Два года, как нет! И денег у меня нет и никогда не было – такие заказы делать!

      – Так денег же и не надо! – оживился плюгавый. – Заплочено!

      И точно, наискосок по квитанциям шла большими фиолетовыми буквами надпись: «Оплачено».

      – Отец! Это ошибка какая-то!

      – Не может быть никакой ошибки. Распишитесь вот тут…

      – Отец! Из своего кармана вложишь!

      – Расписывайтесь, расписывайтесь…

      Малянов расписался, и плюгавый тотчас выхватил у него из рук квитанцию и упрятал ее за пазуху. Потное лицо его выражало теперь полнейшую растерянность – он словно перестал понимать, где находится, почему и зачем. Он воровато оглядел кухню, втянул голову в плечи и принялся пятиться, глядя на Малянова исподлобья.

      Малянов тоже оглядел кухню, но ничего особенного в ней не обнаружил.

      – Гос-споди… – слабо проскрипел вдруг плюгавый и опрометью кинулся вон. Ахнула входная дверь, что-то просыпалось за обоями, и стало тихо.

      – Ну и денек, – сказал Малянов и посмотрел на коробку.

      – Оказывается, коробка успела за это время покрыться инеем. Иней неестественно сверкал на солнце, над коробкой дымился парок. Малянов решительно разорвал картон и, выкативши глаза, извлек на свет громадный полиэтиленовый пакет с глубокозамороженным вареным омаром, пламенеющим красно-коричневым панцирем.

      Малянов грохнул на стол окаменелое членистоногое, схватил квитанцию и принялся заново изучать ее.

      А день потихоньку катился на убыль, но солнце стояло еще высоко. Воздух над городом раскалился до предела. Все живое замерло, расползлось, попряталось…

      По кривым узким улочкам старого города, мимо раздражающе, ослепительно белых глинобитных домиков, пыля брезентовым верхом, катился грязно-зеленый УАЗ-469, в просторечии именуемый «газиком».

      Очередная улочка вывела его на довольно широкую дорогу, и по сторонам пошли новые здания – дома, выстроенные в период так называемых архитектурных излишеств, и странные дома в восточном стиле – рядом с ними особенно нелепо выглядели серые корпуса производственных зданий с блеклыми разводами на глухих бетонных стенах.

      Коротко остриженный лопоухий мальчишка-шофер переключил скорость, и газик, завывая коробкой передач, резво покатился в гору. Выскочив на холм – город сверху казался совершенно покинутым, – шофер лихо заложил вираж, и машина на хорошей скорости понеслась под уклон… Поворот, еще поворот, открылась новая улица, уставленная однообразными аккуратными пятиэтажными домами, у подъезда