Пикник на обочине. Аркадий и Борис Стругацкие

снова горячей. Мыла целый кусок извел. Потом надоело. Выключил душ и слышу – барабанят в дверь, и Кирилл весело орет:

      – Эй, сталкер, вылезай! Зелененькими пахнет!

      Зелененькие – это хорошо. Открыл я дверь, стоит Кирилл голый, в одних трусах, веселый, без никакой меланхолии, и конверт мне протягивает.

      – Держи, – говорит, – от благодарного человечества.

      – Кашлял я на твое человечество! Сколько здесь?

      – В виде исключения и за геройское поведение в опасных обстоятельствах – два оклада!

      Да. Так жить можно. Если бы мне здесь за каждую «пустышку» по два оклада платили, я бы Эрнеста давным-давно подальше послал.

      – Ну как, доволен? – спрашивает Кирилл, а сам сияет, рот до ушей.

      – Ничего, – говорю. – А ты?

      Он ничего не сказал. Обхватил меня за шею, прижал к потной своей груди, притиснул, оттолкнул и скрылся в соседней кабине.

      – Эй! – кричу я ему вслед. – А Тендер что? Подштанники небось стирает?

      – Что ты! Тендера там корреспонденты окружили, ты бы на него посмотрел, какой он важный… Он им так все компетентно излагает…

      – Как, – говорю, – излагает?

      – Компетентно.

      – Ладно, – говорю, – сэр. В следующий раз захвачу словарь, сэр. – И тут меня словно током ударило. – Подожди, Кирилл, – говорю. – Ну-ка выйди сюда.

      – Да я уже голый, – говорит.

      – Выйди, я не баба!

      Ну, он вышел. Взял я его за плечи, повернул спиной. Нет, показалось. Чистая спина. Струйки пота засохли.

      – Чего тебе моя спина далась? – спрашивает он.

      Отвесил я ему пинка под голую задницу, нырнул к себе в душевую и заперся. Нервы, черт бы их подрал. Там мерещилось, здесь мерещится… К дьяволу все это! Напьюсь сегодня как зюзя. Ричарда бы ободрать, вот что! Надо же, стервец, как играет… Ну ни с какой картой его не возьмешь. Я уж и передергивать пробовал, и карты под столом крестил, и по-всякому…

      – Кирилл! – кричу. – В «Боржч» сегодня придешь?

      – Не в «Боржч», а в «Борщ», сколько раз тебе говорить…

      – Брось! Написано – «Боржч». Ты к нам со своими порядками не суйся. Так придешь или нет? Ричарда бы ободрать…

      – Ох, не знаю, Рэд. Ты ведь, простая твоя душа, и не понимаешь, какую мы штуку притащили…

      – А ты-то понимаешь?

      – Я, впрочем, тоже не понимаю. Это верно. Но теперь, во-первых, понятно, для чего эти «пустышки» служили, а во-вторых, если одна моя идейка пройдет… Напишу статью и тебе ее персонально посвящу: Рэдрику Шухарту, почетному сталкеру, с благоговением и благодарностью посвящаю.

      – Тут-то меня и упекут на два года, – говорю я.

      – Зато в науку войдешь. Так эту штуку и будут называть – «банка Шухарта». Звучит?

      Пока мы так трепались, я оделся. Сунул пустую флягу в карман, пересчитал зелененькие и пошел себе.

      – Счастливо тебе оставаться, сложная твоя душа…

      Он не ответил – вода сильно шумела.

      Смотрю