Сын погибели. Владимир Свержин

шаг, еще один, ошарашенно глядя на собственные нижние конечности, затем подпрыгнул, выделывая замысловатое коленце, дробно отбарабанил ритм стремительной джиги по наезженному тракту.

      – Йо-ха! – крикнул он, бегом устремляясь от города.

      Ни слова не говоря, Федюня побежал вслед за ним.

      – Ты видел? – указывая на улепетывающую невесть от кого парочку, спросил соседа один из соискателей лишнего пенни.

      – Ага, – только и смог пробормотать тот.

      – Слышь, а у Гарри-то ноги и впрямь неходячие.

      – И то…

      – А змею видел?

      – Так ведь, как же…

      – А ведь не было змеи! Мелькнула и пропала. Что ж такое выходит, Господи спаси?! – перекрестился первый нищий. – А ну, догоняем! Этакое не каждый день случается!

      И оба «страдальца», не сговариваясь, вскочили на ноги и, позабыв о костылях, устремились вслед Федюне.

      Григорий Гаврас с явным облегчением глядел, как почтенный отец Гервасий минует дворцовую стражу и покидает двор его резиденции.

      – Ты правильно поступил, сынок. – Он повернулся к Симеону. – Я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но, видно, тут уже ничего не поделаешь.

      – Сие ведомо одному лишь Господу, – смиряя клокотавшее в груди буйство, выдавил турмарх. – Я не верю, что Никотея добровольно избрала себе в мужья какого-то никчемного алеманнского владетеля. Тут кроется тайна! Вероятно, севасту принудили дать согласие на брак! Я должен быть рядом с ней. Я должен ее вызволить! И если узнаю, что она в руках врагов…

      – Прекрати, – оборвал его речь архонт. – Враг не стал бы брать Никотею в жены и сажать ее с собой на герцогский трон.

      – И все же я не верю! – упорствовал младший Гаврас.

      – Веришь или не веришь, суть дела это не меняет. Если Никотея еще и не стала герцогиней Швабской, то к твоему приезду станет ею наверняка.

      Симеон шумно выдохнул, и ноздри его гневно раздулись.

      – Молчи и слушай, – решительно остановил его отец. – Я понимаю твою любовь, твою безумную страсть, но до сего дня она приносила нам один только вред. Милостью небес ты вернулся в свой дом невредимым. И еще большей милостью после твоего возвращения не разгорелась война между Херсонесом и Киявой. Умерь свой пыл. Никотея не только прекраснейшая из женщин – она наша союзница. Вернейшая из наших союзников! Или ты забыл, что смерть брата по-прежнему не отомщена, и василевс, замысливший сокрушить дом Гаврасов, по-прежнему властвует в Константинополе как ни в чем не бывало? Я верю, что Господь не оставляет нас милостью своей, и именно поэтому Никотея сейчас пребывает в сердце империи франков. Я вижу, что Вседержитель в память святого нашего предка Федора Стратилата благосклонен к Гаврасам. Сказано, что кого Господь намерен покарать, он лишает разума – не этим ли можно объяснить, что тебя, а не кого-либо иного, василевс отправляет в Аахен? Не препятствуй же божьему промыслу, ибо сила человечья ничто пред могуществом Его. Отправляйся к франкам и делай то, что велит тебе василевс. Пусть Никотея станет владычицей Западного мира. Вместе нам не составит