Фамильная честь Вустеров. Радость поутру (сборник). Пелам Вудхаус

Берти, какой у вас проницательный ум. Вы словно прочли мои мысли. Только маску надевать не обязательно.

      – Ну почему же, она поможет мне войти в роль, вам не кажется? – спросил я все так же ядовито.

      – Может быть. Если хотите в маске – пожалуйста. Главное – влезть в окно. Обязательно наденьте перчатки, а то останутся отпечатки пальцев.

      – Как же-с, всенепременно надену.

      – А Гарольд будет ждать рядом, вы ему и передадите корову.

      – И сразу же сяду в Дартмурскую тюрьму, отбывать срок за совершенное преступление.

      – Нет, нет! Вы вступите с ним в схватку и, конечно, убежите.

      – В схватку?

      – А Гарольд вбежит в дом, весь покрытый кровью…

      – Позвольте полюбопытствовать, чьей кровью?

      – Ну, я считаю, что кровь должна быть ваша, а Гарольд настаивает, что его. Для пущего эффекта все должны увидеть следы борьбы, и я придумала, что он разобьет вам нос. Но он считает, что впечатление усилится, если кровь будет литься буквально ручьями. Поэтому мы решили, что вы оба разобьете друг другу носы, Гарольд с криком вбегает в дом, протягивает корову дяде Уоткину, рассказывает, как он ее отнял у грабителя, и все устраивается наилучшим образом. Не может же дядя Уоткин просто сказать «спасибо» и этим ограничиться. Если у него есть хоть капля совести, он должен будет расщедриться на приход. Правда, гениально?

      Я встал. Лицо у меня было каменное.

      – Гениально – это даже слабо сказано. Но к сожалению…

      – Как, неужели вы отказываетесь? Ведь ясно как день, что вам участие в этом плане не причинит решительно никаких неудобств. Ну, пожертвуете десятью минутами…

      – Поймите, наконец: я в ваших интригах не участвую.

      – В таком случае вы просто свинья.

      – Свинья так свинья, но, по крайней мере, не безмозглая. Мне о ваших кознях думать тошно. Слишком хорошо я знаю Растяпу Линкера. Как именно он все испортит и упечет нас обоих в каталажку – не берусь предсказывать, но уж он этот шанс не упустит. А теперь будьте любезны отдать мне блокнот.

      – Какой блокнот? Ах, вы о блокноте Гасси.

      – О нем.

      – А зачем он вам?

      – Нужен, – сурово ответил я, – потому что Гасси его нельзя доверять. Вдруг он его опять потеряет, а найдет ваш дядюшка, и тогда прости-прощай свадьба, никогда не быть Мадлен и Гасси супругами, а для меня это равнозначно самоубийству.

      – Для вас?

      – Вот именно.

      – Да вы-то тут при чем?

      – Могу рассказать.

      И я кратко обрисовал ей события в Бринкли-Корте, осложнения, которые возникли после них, и грозную опасность, которая нависнет надо мной, если Гасси сгонят со двора.

      – Вы, конечно, понимаете, я не могу сказать ни единого дурного слова о вашей кузине Мадлен, хотя боюсь как чумы священных уз брака с нею. Поймите, она ни сном ни духом не виновата. Я испытывал бы тот же ужас при мысли о женитьбе на самой достойной женщине мира. Просто есть такой тип женщин – их уважаешь, ими восхищаешься, перед