Здравствуй, Ходжа Насреддин!. Леонид Соловьев

Теперь я вижу ясно, что вся Бухара населена сумасшедшими. Посмотрите на нее! Ходжа Насреддин предлагает ей ожерелье и свою любовь в придачу, а она толкует о каком-то дрянном ишаке! Послушай, Гюльджан, самый большой ишак – это я, и я люблю тебя…. (Склоняется к Гюльджан, чтобы поцеловать ее, но щеку его обжигает увесистая пощечина. Кротко.) Я, кажется, слышал звук пощечины?

      Гюльджан. Ты заслуживаешь десятка пощечин! Если ты так легко покидаешь в беде своего верного друга ишака, значит, и меня ты покинешь так же легко. Тебе нельзя верить.

      Насреддин (потирая щеку). Вот и вся награда. Любовь – ишаку, а мне – пощечина.

      Гюльджан. А зачем ты тянешь свои длинные губы куда не следует?

      Насреддин. А кто это определил, куда следует тянуть губы и куда не следует? (Склоняется к Гюльджан.) Проклятые губы, куда вас тянет? Вы же слышали, что нельзя!..

      Загудела под ударами калитка.

      Гюльджан (взволнованно вскакивает). Беги, тебя могут схватить!

      Насреддин подходит к калитке, прислушивается, потом снимает щеколду и впускает ишака.

      Насреддин. Встречай, о женщина, своего возлюбленного!

      Гюльджан. Он вернулся, он вернулся, мой ненаглядный ишак! (Целует ишака.)

      Насреддин. Я же говорил, Гюльджан, что самый большой ишак – это я. Почему же ты целуешь его? Он все равно ничего не поймет в твоих поцелуях!

      Гюльджан. Послушай, Насреддин, где твой дом? Есть ли у тебя семья? Кто твой отец?

      Насреддин. Моим отцом был случай, благодаря которому я встретил тебя, моей матерью – любовь к шуткам. Где мой дом? (Начинает петь, сдерживая голос, чтобы не разбудить старика.)

      Из конца земли в конец,

      Как верблюжий бубенец,

      Я скитаюсь. И со мной

      Длинноухий спутник мой.

      Мне ведь крыша не нужна,

      Были б звезды да луна,

      Было б небо надо мной,

      Озаренное луной.

      Мы скитаемся вдвоем:

      Он – внизу, а я – на нем.

      Вместе кормимся сухой:

      Я – лепешкой, он – травой.

      В знойный полдень вместе спим:

      Я – в его тени под ним,

      Надо мной спит стоя он,

      Вот мой кров, и вот мой дом.

      Гюльджан и Насреддин склоняются друг к другу для поцелуя, но калитка опять загудела под тяжелыми ударами.

      Нияз (проснувшись). Кто там?

      Голос Бахтияра. По повелению эмира открой!

      Гюльджан (Насреддину). Стража! Беги!

      Насреддин перепрыгивает через забор. Нияз спускается с крыши, дрожащими руками открывает калитку. Входит Джафар, главный визирь Бахтияр и стражники.

      Бахтияр. Горшечник, твоему дому выпала великая честь и счастье. Повелитель правоверных и наместник Аллаха на земле, наш госп…

      Джафар (увидев ишака). Вот он, мой разоритель! О исчадие ада, наконец-то я тебя нашел! (Шарит в ушах ишака.) А где же деньги? (Ниязу.) Ты уже успел их припрятать, мошенник! (Завязывает веревку на шее ишака.)

      Бахтияр. Повелитель, наш господин и владыка, да продлятся его благословенные годы, сам эмир соизволил вспомнить твое ничтожное