Жизнь зовет. Агния Кузнецова

был наполнен разнообразными событиями. Но часто в сердце Павлика закрадывалась странная, ноющая пустота, прежде ему неизвестная. В эти минуты он бросал веселые игры, задумывался во время разговора, уходил от товарищей.

      Осенью, в одно из воскресений, Павлик собрался на рыбалку. Накануне он долго готовил рыболовные снасти, спать лег поздно и во сне увидел отца.

      Отец стоял в его комнате, склонившись над верстаком, и отбирал из железной банки крючки для удочек.

      «Вот этот хорош! Смотри какой!» – говорил отец, примеряя крючок к леске большими белыми руками.

      «Хорош!» – согласился Павлик.

      «А ничего не забыл? – спросил отец, поглядывая на стоящий в углу зеленый рюкзак. – И на меня захватил? Я ведь тоже пойду на рыбалку».

      Павлик побежал в кухню, достал из буфета белый хлеб, коробку любимых отцом сардин, кусок колбасы. Вместе с отцом все это они уложили в рюкзак.

      «А теперь спать! – скомандовал отец. – Если я первый проснусь – тебя бужу. Ты первый – меня будишь».

      И он ушел, осторожно прикрывая за собой дверь.

      «Проснусь первым!» – крикнул Павлик вдогонку отцу и бросился в постель совершенно счастливый.

      …И он проснулся в хмурый, предрассветный час. Стрелки круглых часов на столе показывали четыре. В полумраке комнаты в углу стояли рюкзак и удочка. Может быть, в этот миг он еще не совсем проснулся или слишком ярок был сон… Осторожно ступая босыми ногами, чтобы не услышала мать, Павлик побежал будить отца. Он открыл дверь и замер на месте, приложив руку к груди и чувствуя, как стучит его сердце. Там, где когда-то стояла кровать отца, было пустое место, наспех заполненное стулом и маленьким столиком.

      Первый раз с того дня, как уехал отец, Павлик неутешно плакал, пряча лицо в мокрую подушку.

      – Павлик, голубчик мой! – тихо говорила мать, приглаживая его всклокоченные волосы.

      Он поднял голову и отчужденно поглядел на нее. «Он тоже делал вид, что любит меня. Теперь я никому не верю. Никто не любит меня, и она тоже», – подумал он о матери.

      Мать поняла его мысли и заплакала над тем непоправимым несчастьем, которое оскорбило лучшие чувства мальчика, поколебало его веру в близких людей.

      Вскоре Павлик получил от отца письмо. Отец писал, что сын может выбирать, с кем жить: с отцом или с матерью. Если он решит ехать в Ленинград – пусть телеграфирует, и тогда отец приедет за ним. Он писал, что по-прежнему любит сына и скучает без него. Но пусть Павлик знает, что в Ленинграде отец живет не один…

      Много раз перечитывал Павлик письмо отца. Со страхом его пробежала глазами мать.

      – Ну и что же ты думаешь, Павлик? Ты ведь уж не такой маленький. Скоро тебе тринадцать… – сказала она, опускаясь на стул.

      Стараясь не показать волнения, она низко склонила над вязаньем голову с черными косами, уложенными венком. Но спицы не попадали в петли. Маленькая, худенькая, в пестром халатике, она в этот момент показалась Павлику несправедливо обиженной и страшно одинокой.

      «Кто же поможет ей, кроме меня?» – с тоской подумал он.

      Павлик не ответил