Ночевала тучка золотая…. Агния Кузнецова

ближним столом фыркнула девушка.

      Люся улыбнулась. Запечатала письмо, надписала адрес, сдала книги, оделась и вышла на улицу. Было уже темно. Шел дождь вперемешку со снегом. Казалось, будто перед глазами плывет нескончаемая пестрая пелена. Даже голова начинала кружиться.

      Люся в нерешительности постояла, затем сделала несколько шагов, попала в сугроб, провалилась и зачерпнула в сапог мокрого снега. Она забежала в освещенный подъезд, сняла сапог и стала вытряхивать снег.

      На втором этаже стукнула дверь, послышались торопливые легкие шаги, кто-то бежал вниз по лестнице. Не успела Люся сунуть ногу обратно в мокрый сапог, как возле нее появился Алеша в пальто и берете.

      Он узнал Люсю, остановился и, удивленно приподняв бровь, протянул ей большую руку.

      – В сугроб провалилась, и вот… – Она наклонилась, натянула сапог и, притоптывая ногой, продолжала: – Вот и забежала в подъезд. А ты что здесь делал?

      – Я живу здесь. Пойдем? Сапог высушим, а то простудиться можно в такую непогоду.

      Не дождавшись ответа, он взял Люсю за руку и повел наверх. Она была ниже его плеча, и это ее развеселило.

      Алеша жил вместе с матерью и братом в небольшой, до предела заставленной вещами квартире.

      – Это все от дедушки, – объяснил он Люсе, когда она боком пробиралась по прихожей между вешалкой, трюмо и старинными шкафами, до потолка заставленными чемоданами и коробками.

      Комната Алеши была совсем маленькой. Но когда-то она принадлежала дедушке, и внук гордился ею, стараясь сохранить все так, как было при жизни деда. Две стены занимали стеллажи с книгами. У окна стоял старинный письменный стол красного дерева, тоже заваленный книгами, рукописями, бумагой. Между дверью и стеной помещалась тахта, покрытая ковром, и небольшой шкаф. Сквозь его стеклянную дверцу были видны бутылки с бумажками, поясняющими, из каких трав и когда сделаны были настойки. Над тахтой висел портрет деда – худощавого старика с таким же прекрасным, как у внука, лицом. Приподняв одну бровь, он весело и значительно смотрел на тех, кто пришел ему на смену. Портрет был сделан масляными красками. В углу можно было прочесть автограф знаменитого художника двадцатых годов. Там было написано: «Горжусь своей дружбой с вами!»

      Алеша принес мамины домашние туфли, которые оказались непомерно большими для маленьких Люсиных ног. Мокрые сапоги он поставил сушить на батарею.

      – А я вспомнила, – сказала Люся, – как моя мама рассказывала про одну лечебную траву. Я забыла ее название. Какое-то очень красивое. Подожди, сейчас вспомню… Я всегда быстро вспоминаю. Подумаю-подумаю и припомню…

      Она стояла у шкафа, наморщив лоб, пальцем водила по стеклу и разглядывала бутылки с настойками.

      – Свет-трава! Вот как! Знаешь такую?

      – Свет-трава? Не знаю. А что она лечит?

      – Эпилепсию.

      Алеша недоверчиво пожал плечами.

      – Вот послушай. Мама приехала в Западную Сибирь, в Томскую область, к родным. Она еще девушкой была тогда. И заметила, что почти во всех избах над