Охотники за динозаврами (сборник). Кир Булычев

авры?

      В этом доме был современный лифт с голубыми самозакрывающимися дверями. Между створками была щель, настолько широкая, что можно было увидеть ярко освещенную белую стену кабины и современный плафон под потолком. Но влезть в щель было нельзя. Не только Полянову, но и мне, хотя я в два раза тоньше.

      – Какой этаж? – спросил Полянов.

      – Десятый, Николай Николаевич, – сказал я.

      – А другой лифт есть?

      – Нет другого. Может, я поднимусь, а вы постепенно ко мне присоединитесь?

      – Как так постепенно? – спросил Ник-Ник. – Тебе одному нельзя. Он с тобой и разговаривать не будет.

      Ник-Ник тяжело вздохнул и почему-то расстегнул пиджак.

      Я бы отлично управился без него, но когда из лаборатории принесли глянцевые, тринадцать на восемнадцать, отпечатки, то принесли их не мне, а прямо к нему в кабинет, он меня тут же вызвал, и я впервые увидел их живописно разбросанными по столу Ник-Ника.

      – Ты заказывал пленку печатать? – спросил он, изображая строгость.

      – Заказывал.

      – А что там, знаешь?

      – Нет. Мне Грисман пленки прислал, я думал, может, что срочное, вот и отдал в лабораторию. Ведь по нашему отделу.

      – Значит, не видел, говоришь?

      – Не видел.

      Я старался краем глаза разглядеть, чего там Грисман наснимал такого, что лаборант притащил прямо к Ник-Нику в кабинет. Может, запечатлел местных девчат на память и сейчас произойдет неприятный для меня разговор?

      – Где письмо? – спросил Ник-Ник.

      – Какое письмо?

      – С пленками письмо от Грисмана было?

      – Не было никакого письма, Николай Николаевич, – ответил я.

      – Что же это такое? Присылает фотокорреспондент пленки – и к ним ни письма, ничего? Может, он и не хотел, чтобы их проявляли? Может, он хотел, чтобы их прямо в таком виде в музей отдали? Он где?

      – Вы же знаете, на Саянах, в Парыкских болотах, там скелеты ящеров нашли. Сами же ему командировку подписывали.

      – Что он должен быть в Парыкских, это я знаю, а вот где он в самом деле, не знаю.

      Полянов сгреб фотографии в кучу.

      Я воспользовался передышкой, чтобы убийственно посмотреть на лаборанта Леву. Чего-чего, а такого предательства я от него не ожидал.

      У Левы были обалдевшие глаза, и он, по-моему, даже не понял, что я смотрю на него убийственно. Из-под широких ладоней редактора выглядывали уголки фотографий, и по уголкам ни о чем догадаться было нельзя.

      – Пленки где? – спросил Полянов у Левы.

      – В лаборатории остались.

      – Быстро принеси, одна нога здесь, другая там. Как ты мог их оставить?

      Дело серьезное, понял я.

      Полянов постучал ладонью по отпечаткам, потом поправил массивные очки.

      – Так, – сказал он ехидно, – когда вымерли динозавры?

      – Что?

      – Когда, спрашиваю, динозавры вымерли? Давно? Отвечай, ты же отдел науки.

      – В меловом периоде, – сказал я.

      – Вот-вот, и я так думаю, – сказал Ник-Ник. – А вот твой Грисман так не думает. Что же теперь делать?

      – Знаете что, объясните мне, пожалуйста, – сказал я. – Ведь поймите мое положение…

      – А я разве не рассказал? Я-то думал, что вы это на пару с Грисманом придумали, меня, старика, разыграть хотели.

      Полянов провел ладонью по столу, и фотографии, прижатые к его поверхности, подъехали ко мне.

      – Ты садись, – сказал мне редактор, – в ногах правды нет.

      Я правильно сделал, что послушался Ник-Ника и сел раньше, чем взглянул на фотографии. Потому что фотографии были хорошие, качественные, некоторые на контражуре, с достаточной глубиной. Хоть тут же, без ретуши, ставь в номер. Но в номер их поставить было нельзя. Ни один уважающий себя редактор не сделал бы этого. На фотографиях были изображены динозавры. Динозавры в болоте, динозавры на фоне далеких гор, динозавры, лежащие на берегу. Самые обычные динозавры из учебника палеонтологии или из популярного труда «Прошлое Земли».

      Я перебирал отпечатки, раскидывал их веером, как колоду карт, даже переворачивал на другую сторону в тщетной надежде увидеть объяснительные подписи на обороте.

      – Трюк? – донесся до меня издалека голос Полянова. В голосе звучало искреннее сочувствие. Видно, мое изумление было достаточно очевидным.

      – Что трюк? – спросил я. – Это? Это не трюк. Ведь, чтобы снять динозавра, надо иметь динозавра. Хотя бы искусственного, чучело, муляж. А откуда у него в лесу, в болоте чучело динозавра?

      – Вот и я думаю, – согласился Полянов.

      В дверь ворвался Лева, неся, как ядовитую змею за хвост, развевающуюся пленку.

      – Она, – сказал он, – цела и невредима, а то вы сказали, и я заволновался.

      За Левой в кабинет вошли Куликов и Галя, наша секретарша. Они встали за моей спиной,