Таких не убивают. Кир Булычев

не пыталась скрыть небольшую грудь.

      Даша остановилась в прихожей и двинулась к кухне, как бы подчеркивая, что ее визит вызван необходимостью.

      На кухне она села за стол и положила на него полные белые руки с длинными пальцами и коротко стриженными, как у медика, ногтями.

      – Надо поставить кондиционер, – сказала Даша. – У вас помереть можно.

      – Второй этаж, – извиняющимся голосом произнесла Лидочка. – Но обычно получается сквозняк.

      Она показала в сторону спальни.

      – Водички не найдется? Вы меня извините, что нагрянула, но это особый случай… Спасибо. Мать уже звонила?

      – Звонила.

      Дашенька вытянула сильные прямые ноги.

      – В джинсах, наверное, жарко, – мелко отомстила Лидочка.

      – Ничего, они из коттона. А мать рыдает. Она боится, что ее не пустят на похороны.

      – Кто ее может не пустить? – удивилась Лидочка.

      – Нина, конечно. Нина Абрамовна. Она-то, наверное, уже торжествует. Квартира ей достанется.

      – Это еще неизвестно. – Лидочка старалась говорить так, чтобы сохранять дистанцию между собой, женщиной средних лет, и этим юным переростком. – Если Сергей Романович не оставил завещания…

      – Он хотел оставить, – сказала Даша. – Честное слово, хотел. Он говорил. Но у нас как-то неудобно оставлять завещание. Не принято, правда?

      Лидочка кивнула.

      – И знаете, кому он хотел оставить квартиру? – спросила Даша.

      – Наверное, вам, – догадалась Лидочка.

      – Разумеется, – сказала Даша. – Он думал хоть что-то оставить мне. Если у человека нет миллионов, если его работа позволяет лишь сводить концы с концами, остается совковое имущество – однокомнатная нора в трущобе. Все, что человек нажил за жизнь! И это теперь уйдет к Нине Абрамовне.

      – Даша, вы знали об этом всегда.

      – Как вы думаете, может, имеет смысл пригласить юриста?

      – Не имею представления, – сказала Лидочка. – Но боюсь, что если завещания не было, то все благополучно отойдет государству.

      – Но это же несправедливо! Я маме так и сказала, а она говорит – пускай квартирой пользуются Лужков и его чиновники. Мы ничего не брали от Сергея, ничего не брали и обойдемся без его подарков!

      Даша замолчала. У нее были чудесные рыжие волосы.

      «Желательно понять, – подумала Лидочка, – зачем мы пожаловали к тете Лиде. Что нам нужно узнать?»

      – Он любил нас… и я его любила, – сказала Даша. – Для меня он был больше, чем дядя Сергей, а может, больше, чем отец. Знаете почему? Я всю жизнь панически боялась, что он нас бросит, и тогда мы с мамой останемся совсем одни. Папа – это от природы. Я моего папу уже лет десять как не видела. А Сергей – это настоящее… Ну, зачем я так говорю – вы все равно не поймете!

      Даша резко поднялась из-за стола, звякнула о стол стаканом, отошла к окну.

      – У вас курят? – спросила она.

      – Курите, – сказала Лидочка.

      Даша вернулась к столу, взяла со стула