Таких не убивают. Кир Булычев

только что уверяла, что с Ольгиного участка дом не виден, – упрекнула Лидочку Марина.

      – Зачем ей врать?

      – Мало ли кто и почему забрался к Сергею. А они, местные, друг друга все знают. И если твоя Ольга…

      – Она не моя! – воскликнула Лидочка.

      – Ну, не твоя… Если твоя Ольга видела кого-то знакомого, она в жизни никому не признается. Ей же в поселке жить. А там каждый второй бандит, а остальные бывшие бандиты.

      – Ты преувеличиваешь, Марина.

      – Как? Убивают человека. Интеллигентного, милого, совершенно безобидного, губят талантливого писателя – ты, по-моему, еще не осознаешь, что же произошло! Это же продолжение беспредела! Беспредела во всем! В политике, в экономике, в армии! Знаешь, я иногда просыпаюсь ночью и думаю: боже, пошли нам генерала Лебедя! Пускай он скрутит железной рукой всех преступников, жуликов, паразитов! Мне так надоело существовать на нищенскую зарплату, бояться выйти на улицу в темноте, бояться, что тебя могут избить… И это кончается смертью хорошего человека.

      – Я не верю в панацеи, – сказала Лидочка. – В лекарства, о которых все кричат, что они вылечат от всех болезней. Чаще всего они оказываются смертельными для большинства больных. Особенно для тех, кто так горячо в них уверовал. Я не знаю, кого в первую очередь положено скручивать генералам, но исторический опыт не вселяет в меня оптимизма.

      – Исторический опыт – чепуха собачья! Прости, Лидия, но сначала в истории бывает первый раз. А от него и начинается опыт… Что я несу чепуху… над Сережиным гробом… прости меня, Лидочка. Я просто очень устала от нашей неладной жизни. Лучше скажи мне, что еще известно? Он сильно мучился перед смертью?

      – Не знаю, но мне кажется, что его убили сразу, в голову.

      – Ты права, если было несколько выстрелов, соседи бы проснулись и всполошились.

      – Там ни у кого нет телефона. Если нужно позвонить, бегут на почту, а ночью – в милицию. Благо недалеко, – сказала Лидочка.

      – Я не могу поверить в то, что ты говоришь, я не могу, понимаешь?

      – Нам некуда от этого деться.

      – Мы же с ним договорились на неделе, чтобы обсудить замечания рецензентов.

      Марина сказала последнюю фразу с напором, словно ей обязательно нужно было донести до сознания Лидочки важность их общей с Сергеем работы.

      Лидочка, как бы признавая внутреннюю правоту Марины, сообщила:

      – В машинку была вставлена страница. Наверное, после нашего отъезда он сел работать.

      – Сережа говорил, что любит работать ночами, когда никто не мешает. А где он сейчас? Куда его повезли?

      – Наверное, в морг.

      – В какой?

      – А ты собиралась туда поехать?

      – Ой, что ты, я боюсь мертвых!

      Как будто граница проходила именно у порога морга – до этого Сергей оставался для Марины живым человеком. С этого момента он стал чужим, страшным мертвецом.

      – Извини, Марина, – сказала Лидочка, – я жду звонка от Нины Абрамовны.

      – От кого?

      – От