Взрослые сказки о Гун-Фу. Часть I: Ци-Гун. Михаил Роттер

комплект «посуды», ему пришлось долго рыться в своих сундуках. Кстати, посуда, которую он извлек оттуда, оказалась намного лучше, чем та, которой пользовался он сам. Да что там лучше – просто роскошная, явно знак уважения от какого-то очень не бедного и удачно излеченного пациента. Мне неудобно было брать эту роскошь, с такой посуды я никогда не ел. Да и нехорошо, что учитель ест из простой глиняной миски, а сопляк вроде меня – из тонко расписанной фарфоровой тарелки.

      Ван заметил мои колебания.

      – Мне все равно из чего есть и что носить, – сказал он. – Я уважаемый человек и могу это доказать кому угодно. Поэтому я могу себе позволить ходить в дерюге и есть деревянной ложкой. От этого отношение окружающих ко мне не изменится. Были, правда, умники, которые смеялись над моей одеждой. Ни к чему хорошему это не привело. Теперь уже никто не смеется. А ты молодой, тебе важна внешняя часть – как ты выглядишь, как одет, с чего ешь. Тебе нравится драться, ты любишь вид крови. Это молодость и со временем это пройдет.

      На самом деле я тоже люблю вещи, но их качество, их внутреннюю суть. За ту одежду, которая на мне, деревенский старьевщик не даст и мелкой монеты, потому что знает, что никому не сможет ее перепродать. А вот тот лук, с которым я охочусь на тигров, стоит не меньше, чем самый большой дом в деревне. А мой нож – и того дороже. Это тебе полезно знать, потому что я буду тебя учить внутреннему стилю и ты должен будешь научиться чувствовать внутреннюю суть вещей.

      И с этими словами он отправился спать. Глядя, как он укладывается и мгновенно засыпает, я подумал: и как же он собирается меня учить ночью, если сам дрыхнет без задних ног. Ну и пусть дрыхнет, лишь бы не храпел, а то в хижине одна комната, а спать снаружи не хотелось – джунгли все-таки. Но опасался я напрасно – дышал старик совершенно бесшумно, так что вполне можно было не тащить свой матрас наружу.

      Улегся спать и я. Среди ночи мне захотелось, как бы это культурнее сказать, отлить. Об этом большом событии, казалось бы, можно и не упоминать, если бы именно этот момент и не стал началом моего обучения у Вана. Настоящего обучения. Когда я вышел из хижины, чтобы справить нужду, я вдруг получил сзади такой пинок, что спросонья свалился с ног. И тут же услышал голос Вана:

      – А ты не верил, что я тебя буду учить и по ночам.

      Через несколько дней все стало понятно. Ван спал очень мало – больше занимался Кхи-Гонг по ночам. Так что когда я выходил ночью по нужде, у меня был шанс (и очень большой) схлопотать «куда ни попадя». Вначале я был возмущен – это какое же хамство надо иметь, чтобы не дать единственному ученику спокойно пописать среди ночи. Однако вскоре это превратилось в игру, которая стала мне даже нравиться. Теперь я никогда не вставал с кровати «просто так», как нормальные люди. Я чуть приоткрывал глаза и искоса смотрел, лежит ли Ван на своей лежанке (кстати, это совершенно не означало, что он спит). Если Ван был на месте, я старался выйти из хижины как можно тише. Если же его на лежанке не было, я вскакивал с кровати, пинком открывал дверь и выскакивал на