Дом с розовыми наличниками. История про странных обитателей. Владимир Зангиев

данник бедный.

      И выпит будет Чёрною Вдовой.

      И будет высушен, как лист газетный.

      Их лучезарные улыбки солнечными бликами отражались на полированной поверхности деревянной лошадки, развевающаяся пушистая грива которой подобно наполненному свежим ветром парусу легко и свободно двигала навстречу волнам крепко спаянный семейный экипаж.

      Много завистливых глаз с алчностью наблюдали за тем, с какой гармоничной синхронностью действовал дружный тандем. Скакуну предстоял долгий путь. Походный хурджин был загружен провизией, нехитрый дорожный скарб водрузили на лакированный деревянный круп. Друзья и родные грустно прощались с отправляющимися в дальнее путешествие.

      Кузнец забивал последний серебряный гвоздик в хрустальную подкову. Оставалось только слегка шевельнуть поводья, на которых самый искусный ремесленник города отчеканил бронзовые сердца, и конёк резво бы пустился в галоп. Считалось, что благодаря отчеканенным сердцам никакие демонические силы не в состоянии оплести седоков сетью колдовских чар.

      Как только созрело золотое солнечное яблоко, звонко ударили литавры. Стало пронзительней чувство родства с остающимися. Ставшая вдруг вязкою почва будто приклеивала копыта коня. Молодые разом пришпорили скакуна. Всколыхнувшаяся крылом пушистая грива мягкой волной обдала седоков и посыпался звонкий стук весело звенящего хрусталя.

      Конёк поднимался всё выше и выше. Его вытянутая морда была направлена в сторону солнца. Грациозно перебирая длинными ногами, он с лёгкостью плыл среди белоснежности облаков, набегающие волны небесной лазури весело разбегались, рассекаемые мощью деревянного лошадиного корпуса. И когда путники вовсе исчезли из поля зрения, до слуха провожающих всё ещё доносился весёлый хрустальный звон.

      Затем наступила ночь. А наутро все горожане стали свидетелями бесславного низвержения на землю жалких останков того, что так торжественно воспарило в небо вчера. И было ли причиной тому известное женское коварство или непреклонный мужской эгоизм – об этом судить не нам грешным.

      Каурая лошадка,

      серебряный хомут, —

      не валко и не шатко

      года твои бегут,

      как верстовые вехи

      мелькая стороной.

      Случаются успехи

      в… мгновение длиной.

      И манит неустанно

      сиреневая даль.

      И ждёшь, что с неба манна

      посыплется. Но жаль!

      – В несбыточность надежды

      не стоит уповать.

      Судьба взывает: «Где ж ты?..

      Пора бы подковать

      истёртые копытца…»

      Отторгнута душой

      с заморским вкусом пицца

      затюканным ханжой.

      Все вольные желанья

      осаживал хомут.

      …Я отдан на закланье

      судьбе. Своё возьмут

      года, что промелькнули

      и скрылись за спиной.

      Зову их: «Гули… гули…

      Последуйте за мной!»

      Как в выдуманной