Пираты Кошачьего моря. Сундук для императора. Аня Амасова

негодовал, только Джонни его уже не слышал. Он смотрел сквозь капитана. В ушах стучало: «Дженифыр». Вот оно – знамение. Так, значит, шепот волн – не пустая болтовня?

      – Не может быть!

      – Да сожрет меня Крякен!

      – Могу я взглянуть на письмо?

      – О нет, дорогой! Это моя находка. – Марко Полоскун ласково погладил карман плаща. – Не удалось отдать адресату, продам в какую-нибудь газету. Вот это будет сенсация!

      – Прошу вас, – повторил Джонни. – Мне надо увидеть письмо.

      Если бы Полоскун был не так увлечен подсчетом прибыли с будущего гешефта, он бы непременно заметил, как изменился голос собеседника.

      – Извини, секреты и тайны ценятся выше, – вопреки здравому смыслу ответил капитан бригантины. – Что толку в новостях, когда они известны каждому проходимцу!

      Очевидно, размер прибыли представился Марко Полоскуну в виде бочек, наполненных золотом, и лишил его остатков разума. Иначе как объяснить, что он отважился назвать Джонни-Воробушка проходимцем?

      – Заберите свои слова обратно и отдайте письмо! Или я проткну вас, как губку! – Обнаженная сабля красноречиво уткнулась капитану бригантины в живот.

      – Осторожнее, малыш, – язвительно отозвался собеседник, парируя выпад тяжелой тростью. – Никто не смеет указывать Марко Полоскуну, что ему следует делать!

      Джонни вцепился в длинный плащ капитана. Полоскун – в камзол Воробушка. Полетели в стороны шляпа, фуражка, пуговицы, карманы и шерсть. Острый конец трости угрожающе блеснул у правого уха Джонни. Счастливо увернувшись, Воробушек очутился позади противника и дал Полоскуну доброго пинка, отправив того в воду.

      – Письмо! – вынырнув, закричал Полоскун, хватаясь за то, что осталось от кармана. – Негодяй, ты уничтожил письмо! Пять тысяч морских миль – и все насмарку!

      Мокрый и опозоренный, не смея вернуться на берег, Марко размахивал тростью и сыпал проклятиями. От этих проклятий легендарному Крякену следовало немедленно проснуться, начать охоту за «наглым проходимцем», поймать и много лет переваривать в бездонном желудке.

      Письмо Джен

      – Интересно, – полюбопытствовал Джонни, – этот неудачник и правда думает, что Крякен станет за мной охотиться? По его личной просьбе…

      – Может, они с осьминогом – друзья, – предположила птица.

      – И что? Вот ты, мстя за меня, стал бы кого-нибудь есть?

      – Давиться буду, три года грызть, но склюю! – поклялся Кукабара.

      – Правда?! – Джонни удивленно взглянул на друга. – А что это ты такой беспокойный? Случилось чего? Или ты так танцуешь?!

      Кукабара заставил себя замереть и выпятил грудь. Подражая глашатаям, читающим на площадях грамоты, указы и приговоры, развернул какую-то бумагу.

      – Вылетев на поле боя в разгар сражения, – торжественно зачитал он, – бесстрашный Кука-бара коршуном схватил добычу, выпавшую из оторванного кармана…

      – Что это? – Джонни