Фортуна. Денис Салькин

любишь в жизни?

      – В жизни? – переспросила она и, ни на секунду не задумавшись, ответила: – Люблю путешествовать. Солнечные пляжи люблю, волны океана люблю… А еще мотоцикл мечтаю купить – у меня скорость в крови. Ты на горных лыжах катался? Такой адреналин! А еще музыку люблю и книги. По-моему, без этого невозможно жить. Только поговорить об этом почти не с кем…

      – Я классику люблю – в современном исполнении.

      – Хорошо, что не чистую! Она на меня грусть наводит. А еще ты что любишь? В жизни.

      Вместо ответа я жестом фокусника извлек из кармана коробочку и поставил перед ней.

      – Попробуй. Надеюсь, и тут угадал…

      Катя вытащила флакончик, повертела его в тонких пальцах и сняла пробку. Я увидел, что она вдохнула аромат духов точно так же, как это делаю я, чуть прикрыв глаза и задержав после вдоха дыхание.

      – Потрясающе… Это точно мое!

      И меня прорвало. Я рассказал Кате о своем увлечении парфюмом, о десятках флаконов, стоящих в шкафу, о том, как по-разному ощущается запах духов в теплую погоду и когда идет дождь, какие картины возникают от даже простых духов…

      – Господи… Хемингуэй! Да ты ведь настоящий эксперт!

      Такая похвала была не просто приятна, она возвысила меня в собственных глазах.

      – Скажешь тоже… – пробормотал я.

      – И скажу, – заявила Катя. – Меня потрясло твое знание литературы, а уж теперь!

      Нам принесли заказ, и это помогло мне перевести разговор в иное русло.

      – Давай выпьем за нас, – предложил я.

      Фужеры звякнули, Катя посмотрела на меня и сказала:

      – За удивительного Хемингуэя! А вообще, хотя мужчинам это и не говорят, ты похож на Марио Касаса.

      – Это кто? – не понял я.

      – Это такой высокий брюнет, испанец. Актер…

      – А ты ни на кого не похожа! – откликнулся я. – Ты прекраснее любой актрисы!

      – Спорить не буду! Но тогда почему ты мне не позвонил в тот же день?

      – Понимаешь… – я смутился. – Ты такая… Я просто не мог поверить, что у нас что-то еще будет.

      – Ну и дурак, – печально сказала Катя. – Я ждала, между прочим.

      – Дурак! – легко и радостно согласился я. – Но больше не буду! Хочешь, я теперь буду Марио Касасом?

      – Хемингуэем ты мне нравишься больше, – засмеялась она. – Кстати, как писателя я его уважаю, но мне нравятся и Стругацкие. И вообще фантастика. Даже Брэдбери, которого многие считают тяжеловесным.

      – Брэдбери мне тоже нравится, – кивнул я.

      Из ресторана мы ушли часа через полтора и долго гуляли по вечерней осенней Москве. Но разговоры о книгах, музыке и других важных вещах не могли затмить мое желание вновь обладать ее великолепным телом. Наверное, Катя почувствовала мое напряжение и на пустынной аллее, внезапно расстегнув курточку, положила мою руку себе на грудь.

      Когда я наконец-то оторвался от ее губ, она глубоко вздохнула и пробормотала:

      – Мои сегодня дома…

      – Мои тоже…

      – Но