В то далекое теплое лето. Елена Келен

дерева на столе.

      Сгорая от любопытства, Климова приоткрыла его. Там было несколько занятных вещиц: нить розового жемчуга, тяжелый мужской перстень с неправдоподобно большим изумрудом и тоненькая золотая цепочка с овальным черным медальоном. Полюбовавшись жемчугом, Наталья взяла медальон. Он был гладкий и приятный на ощупь. Девушка задумчиво провела по теплому камню пальцем и вдруг, повинуясь странному, непонятно откуда нахлынувшему чувству, что она уже делала это, легонько надавила на боковую поверхность. С тихим мелодичным щелчком крышка откинулась. Внутри был искусно выполненный в эмали портрет незнакомки. Куда там Ритке с ее жалкими потугами быть первой красавицей… Безукоризненно правильные черты лица, крупные каштановые локоны, дрогнувшие в загадочной улыбке чувственные губы и отрезвляюще холодные, ледяные искорки небесно-голубых очей. Красавица была королевой, но королевой снежной…

      – Нравится? – Карецкий приблизился, как всегда, неожиданно.

      Наталья вздрогнула.

      – Я не хотела… я просто искала тебя….

      – Оставь, Natalie, – лениво отмахнулся разбойник. – Все женщины очень любопытны, и ты не исключение.

      – А она? – спросила Наталья, оправляясь от испуга и кивком указывая на портрет.

      – Я же сказал – все.

      – Я не о том, кто она?

      – Она умерла… давно, очень давно. Тебя тогда еще не было, – помрачнел Алексей.

      – А тебя?

      Он странно усмехнулся:

      – И меня, наверное, тоже.

      Девушка молча положила медальон на место и захлопнула ларец.

      – Так зачем ты меня искала? – как ни в чем не бывало, осведомился Карецкий и, увлекая за собой Наталью, упал на топчан. – Признаться, чертовски рад тебя видеть. – Губы атамана нежно коснулись ее волос. – У тебя еще что-то случилось?

      – Пока нет, – полулежать на жестком топчане было жутко неудобно, но девушка не спешила отстраниться.

      – Пока? – переспросил он.

      Наталья кивнула.

      – Алексей, я не понимаю, что происходит, я боюсь. Мне кажется, я схожу с ума, и многие с этим согласны. Я живу нереальной жизнью… А вдруг я действительно ничего не помню и это я на самом деле убила Марго?

      – Тебя пугают наши встречи?

      – Почему я тебя вижу, а другие – нет?

      Карецкий на миг разжал объятья, с хрустом потянулся и вдруг, хищно прищурившись, опрокинул ее навзничь, с силой впиваясь в губы. Боль прокушенной губы отрезвила девушку, заставив сопротивляться.

      – Пусти, – простонала она, чувствуя, что слабеет под натиском его безудержной пугающей страсти, а тело предательски льнет к нему, повинуясь желанию.

      – Как скажешь, – прохрипел Алексей, приподнимаясь. – Прости, но для духа я, наверное, слишком материален…

      – Да, наверное, – согласилась пунцовая от смущения Наталья. Вскочив, она ахнула и торопливо прикрыла руками обнаженную грудь. «Когда же он успел, или я до такой степени потеряла голову от одних только его прикосновений, что ничего не заметила?» –