Мерцающая аритмия. Михаил Анохин

непреложно и повелительно. Да еще азбучные истины как надпись на трансформаторной будке: «Не лезь, бо наибне!» Вот и получается, что я промежуточный человек: между религиями и атеизмом, то есть тоже религией, нахожусь. Может быть, я самый неверующий человек из всех! Я и своему разуму не доверяю, подозреваю, что он у меня с «гнильцой», то есть завсегда готовый принять сказку за правду.

* * *

      Познакомился я с Лютиковым таким образом. Я работал журналистом в городской газете и в потоке корреспонденции обнаружил письмо-статью Лютикова. Оно поразило меня (но не редактора!) оригинальностью суждений и широтой взглядов. В то время (1984 год) такая раскованность мышления была в диковинку, особенно в нашем провинциальном городишке. С этой поры и пошли в редакцию одно-два «послания» Лютикова. В этих сочинениях «В никуда и никому» (так он их озаглавливал) Генка всегда указывал свой номер телефона. Я позвонил чудику и договорился о встрече.

      Согласиться же с тем, что «никуда и никому» я не мог, поскольку тот посылал свои письма и в центральные газеты, а ответы из редакций аккуратно складывал в папки. Что еще раз говорит: Лютиков не был равнодушен к происходящему.

      А гражданская позиция не была востребована как тогда, так и нынче. Точнее она и тогда и нынче подразумевает безграничное доверие к власти и такое же безграничное обожание её. У Лютикова с этим обожанием было как раз непросто, можно сказать, что совсем плохо. Не обожал Лютиков никакие власти и относился к ним не с доверием, а, напротив, с подозрительностью.

      Так вот, редактор «не понял» Лютикова, что и не удивительно. Когда я основательно «наехал» на редактора, то получил, как и предполагал, хороший «втык» в «заднее место, чтобы не чесалось». Так образно и не замысловато выражался мой шеф относительно несвоевременных и подозрительных идей.

      Но этот «втык» я получил позже, когда настаивал на публикации опуса Лютикова относительно Афганской войны. А в начале, как положено долготерпеливому отцу, мой редактор объяснял принцип партийности газеты: – Газета партийная, значит, должна быть «никакой», а если печатать твоего, доморощенного Сенеку, то газета станет «какая-то», чего нам никто не позволит? Принцип диалектического материализма в журналистике, знаешь? Забыл, или не знал? Повторяю: любое произведение от заметки до романа должно не назойливо восхвалять заказчика в форме доступной его разумению. Всё иди.

      Через десятилетия, я услышал уже от другого редактора, теперь уже частной газеты, очень похожее высказывание:

      – Газета частная, и в этом смысле она «никакая», а ты мне талдычишь об объективности и приносишь материалы, заведомо негодные в которых есть «твоя позиция». За «твою позицию», мой хозяин деньги платить не будет, нужна его и только его «позиция»! Не маленький, тебя ли учить?

      Вернемся в прошлое. Пришел я к редактору со статьей Лютикова об Афганистане. Напомню, что на дворе была весна 1984 года и с полос центральных газет не сходили имена провинций, где доблестные воины советской армии героически исполняли свой